МУЖСКИЕ И ЖЕНСКИЕ СТЕРЕОТИПЫ ОТНОШЕНИЯ К ЗДОРОВЬЮ В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ

Рогачева Т.В. (Екатеринбург)

Рогачева Татьяна Владимировна

–  член редколлегии журнала «Медицинская психология в России»;

–  доктор психологических наук, кандидат философских наук, профессор Уральской государственной медицинской академии, сертифицированный специалист в области Гештальт-психологии.

E-mail: TVRog@yandex.ru

Аннотация. В статье рассматриваются проблемы соотношения биологического и социального пола – гендера, даются основные гендерные стереотипы современной России, раскрываются особенности отношения к здоровью мужчин и женщин в зависимости от гендерных стереотипов.

Ключевые слова: гендер, половая дифференциация, феминность, маскулинность, отношение к здоровью.

Ссылка для цитирования размещена в конце публикации.

Стали расхожими фразами разговоры о проблемах со здоровьем в России. Так, наша страна отстает по показателю ожидаемой продолжительности жизни не только от развитых, но и от развивающихся стран [4], а в динамике наиболее уязвимо население трудоспособного возраста. По данным известных экономистов Г.И. Тихоновой, Т.Ю. Горчаковой и Е.А. Касьянчик, «… максимальное число лет, которое можно прожить в интервале трудоспособного возраста при отсутствии смертности, составляет 45 лет для мужчин и 40 лет для женщин. В 2005 г. интегральная продолжительность жизни мужчины в России составляла 37,8 лет, женщины – 38 лет» [17, С. 118-119]. Вызывает опасения факт, что, если во всем мире количество смертей от болезней системы кровообращения уменьшается, то в России эти потери «… в 2005 г. возросли в 1,4 раза. Увеличились потери человеко-лет от болезней органов пищеварения в 2,2 раза, болезней органов дыхания в 1,9 раза, инфекционных и паразитарных болезней в 1,4 раза, от травм и отравлений в 3,5 раза» [17, С. 118]. По данным ВОЗ, в 2005 г. Россия потеряла 11,1 млрд. американских долларов национального дохода вследствие смертности населения от болезней системы кровообращения и диабета. Предполагается, что к 2015 г. размер потерь вырастет до 66,4 млрд. долларов. Для сравнения, в Великобритании эти значения составляли 1,6 млрд. и 6,4 млрд. американских долларов [5].

Ситуация по поводу здоровья детей также неблагополучна. Так, главный специалист педиатр Минздравсоцразвития России А.А. Баранов указывает, что по данным официальной статистической отчетности (ф. № 31 «Результаты профилактических медицинских осмотров») перед поступлением в дошкольное образовательное учреждение частота сколиоза, нарушений осанки, зрения, дефектов речи составляет, соответственно, 2,0; 21,6; 23,9; 82,4 на 1 000 осмотренных детей. По результатам осмотров за год до поступления в школу нарушения осанки и сколиозы выявляются в 3 и более раз чаще, а распространенность дефектов речи и нарушений зрения увеличивается на 70 % и 80 % соответственно. Поэтому здоровыми можно считать только 5 % детей в возрасте 5-6 лет [1, С. 6-7].

Возникает вопрос о факторах, влияющих на индивидуальное здоровье населения России. Понятно, что это полифакторное явление, куда входят экономические, политические, идеологические (религиозные, моральные и пр.), психологические причины. Однако глубинные причины низких показателей здоровья связаны, скорее всего, с образом жизни россиян. Известно, что такой показатель, как «ценность здоровья» в России традиционно низок и представляется абстрактным понятием. Так, по результатам социологических опросов населения, на проблемы со здоровьем большая часть россиян не обращает внимания [12, С. 99]. Приведем статистические результаты И.Б.Назаровой на вопрос: «Чего вам больше всего не хватает в жизни?»:

Как видно из таблицы, большинство россиян озабочены проблемой денег, тогда как о здоровье беспокоятся лишь 13 % мужчин и 20 % женщин, что не соответствует всем официальным статистическим показателям.

В стране укоренились нормы, по которым ответственность за здоровье несут государство и система здравоохранения, которые, в свою очередь, с удовольствием берут на себя патерналистские обязанности. С другой стороны, социальные науки предлагают достаточно расплывчатое понимание здорового образа жизни, включая в него правильное питание, физическую активность, соблюдение режима, отсутствие вредных (курение, злоупотребление алкоголем и пр.) привычек.

Однако, здоровый образ жизни – это, прежде всего, социальная и психологическая активность, проявляющаяся в реальном поведении. Рассмотрим, какие психологические факторы влияют на жизнедеятельность россиян и как это отражается на их здоровье. Какие проблемы здоровья женщин и мужчин воспринимаются обществом как нечто типичное? Играют ли они положительную роль или наоборот, наносят вред здоровью?

Когда говорят о женском здоровье, то в основном женские проблемы связываются с репродуктивной системой. Охрана материнства и детства является приоритетом здравоохранительной политики, существуют специальные медицинские учреждения – женские консультации, роддома. Однако такой подход на практике приводит к тому что другие проблемы здоровья женщин, в том числе и фертильного возраста, не получают должного внимания. Уход за больными членами семьи тоже считается женской «прерогативой». Поэтому считается, что женские стили поведения – сохранные, а мужские – более рискованные.

Понимание того, что значит быть настоящим мужчиной, существующее в обществе, приводит к тому, что обращение за медицинской помощью мужчиной может рассматриваться как признание собственной слабости. Мужское здоровье прямо связывается со смертностью мужчин в трудоспособных возрастах и рассматривается как следствие вредных привычек (курения, злоупотребления алкоголем, малоподвижного образа жизни и пр.), т.е. нездорового образа жизни.

Сейчас российское здравоохранение более обеспокоено состоянием здоровья мужчин в связи с их высокой смертностью в трудоспособных возрастах, нежели женщин (кроме акушерско-гинекологической службы).

Практически весь ХХ век различия в здоровье мужчин и женщин объясняли в основном биологическими факторами. Однако пол как биологически обусловленная переменная, имеет в основном хромосомные и репродуктивные признаки. Возникает проблема описания поведения мужчин и женщин по отношению к своему здоровью в контексте конкретных социальных и культурных особенностей жизни. Конец прошлого века отличается глубоким интересом медиков, социологов, психологов, психофизиологов и других исследователей к социальным и ситуационным факторам, влияющим на здоровье человека.

Начало ХХI века знаменуется рекомендациями ВОЗ применять в изучении здоровья народонаселения гендерный подход. Гендер определяется как «специфическая структура социальных отношений и набор практик, которые переносят репродуктивные различия между мужским и женским телами на социальные процессы» [18, С. 10]. Другими словами, если понятие «пол» определяет репродуктивные функции человека, то понятие «гендер» позволяет анализировать социальные закономерности поведения мужчин и женщин, в том числе и по отношению к своему здоровью. В последних исследованиях как зарубежной [18, 20, 23], так и отечественной психологии [2, 3, 7, 11, 13, 14] указывается, что гендерная дифференциация не тождественна половой дихотомии, поскольку она связана с конструированием полов в течение жизни, и именно гендер, а не биологический пол, формирует отношение к своему здоровью.

Если пренебречь социально-психологическими факторами поло-ролевого поведения человека, то, как подчеркивает отечественный психолог И.С. Кон, «традиционно мужские свойства и образцы поведения  невольно принимаются  и выдаются за универсальные, что мешает пониманию специфических проблем женской половины человечества» [10, С. 53].

Например, современные исследователи гендерного поведения указывают на неадекватные представления о том, что женщины менее уязвимы для повреждающих здоровье факторов. Известно, что у женщин всех возрастов в настоящее время заболеваемость ниже, чем у мужчин. Но, по данным Е.П. Ильина, в возрасте 30-39 лет заболеваемость примерно одинакова. Так, у женщин заболевания щитовидной железы в 6 - 7 раз, волчанка – в 4 раза, ревматизм – в 3 раза, аппендицит – встречаются примерно в 2 раза чаще, чем у мужчин [8, С. 49]. По данным Института социально-экономических проблем народонаселения РАН, «…несмотря на то, что продолжительность предстоящей жизни у мужчин (популяционное здоровье) сегодня на 12-13 лет меньше, чем у женщин, индикаторы индивидуального здоровья во всех возрастных группах у женщин ниже – не только по самооценкам, но и по показателям распространенности  хронических  болезней,  тяжести  и  множественности  патологий»  [7, С. 19-21].

В рамках гендерного подхода реализуется так называемый «гендерный контракт», когда полу предписываются определенные стереотипы поведения и построения взаимоотношений. Понятие «стереотип» в психологическую практику было введено У. Липпманом еще в 1922 г. и подразумевало стандартизированный, устойчивый, эмоционально насыщенный, целостно-определенный образ, представление о социальном объекте, способное легко меняться [22]. Стереотипы основываются на общении с конкретной личностью и переносятся на группу людей, в том числе и по гендерному признаку. Гендерный стереотип – это «оформленные» социумом физические, анатомические и психологические различия людей. Понятия мужского и женского поведения, маскулинных и феминных моделей поведения есть, таким образом, гендерные стереотипы, т. к. в них воплощаются социальные ожидания конкретного общества относительно характеристик «настоящего мужчины» или «настоящей женщины». Например, пышные формы тела считались признаком хорошего здоровья и настоящей женственности у русских крестьянок, но вряд ли это можно сказать о сегодняшнем дне.

Здесь возможна как диспропорция в сторону преимущества одного пола над другим, так и выравнивание, по крайней мере, на уровне декларирования равных прав и возможностей. На протяжении истории человечества гендерный контракт хотя и предписывался равно как мужчине, так и женщине, однако характеризовался и продолжает характеризоваться гендерной асимметрией в сторону дискриминации социальных прав женского пола. Объясняли это в первую очередь дихотомизмом полов, который задан уже самим половым диморфизмом. Современная биология хотя и подтверждает наличие значительных различий между полами, но считается необоснованным абсолютизирование влияния этих различий на эффективность жизнедеятельности личности в социальных сферах.

Очевидно, что гендерные роли мужчины и женщины по отношению к здоровью, различны. Содержание гендерных характеристик и реального поведения структурируется в соответствии с конкретными социально-культурными условиями. В книге «Психология здоровья» приведены два основных направления, предложенные Р. Хаар-Мастином и Д. Марасеком, одно из которых преувеличивает, другое – преуменьшает различия между мужчиной и женщиной [13, С. 231].

Первое направление было названо альфа-предубеждениями, суть которых в том, что реальные и качественные различия между мужчинами и женщинами преувеличиваются. Примером таких предубеждений могут служить высказывания об «особом» женском мышлении, о природной основе мужского сексуального поведения и пр. Такие предубеждения формируются на основе патриархального стереотипа, который включает следующие положения:

1. Главное для женщины – семья, материнство, забота о других. Именно эти направления должны быть для нее важнейшими. Женская любовь – это растворение в любимом человеке, жертвенность, отказ от своего мира.
2. Повышение престижа роли домохозяйки. Для женщины вполне достойно самореализовываться дома, среди своей семьи. Следовательно, социальная политика должна быть направлена на освобождение женщины от необходимости работать в общественной сфере.
3. Устойчивость и надежность семьи зависит от наличия в ней опоры и главы в лице мужчины. Главное для него – работа, дело. Жена – его «тыл», который обеспечивает мужу условия для реализации его ролей.

Второе направление, бета-предубеждения, предполагает, что принципиальных отличий между мужчиной и женщиной нет. Преуменьшение этих различий приводит многих исследователей к выводу, что женщины имеют равный с мужчинами доступ к системе материальных и других ресурсов. Это направление представлено другой картиной мира, названной феминистской и базируется на отрицании неравноправия позиций мужчин и женщин, не предполагая жесткого закрепления ролей по полу. Самореализация женщины в рамках феминистской картины мира не ограничивается лишь внутри – и около – семейным полем. Гендерные стереотипы здесь выглядят следующим образом:

1. Современное общество не должно сохранять жесткое разделение и закрепление ролей по полу. Нет «мужских» и «женских» сфер. Природа и личность женщины, так же как и мужчины позволяет ей эффективно справляться с различными социальными ролями. Мужчины не должны доминировать в обществе. Во всех сферах общественной жизни должно быть равное представительство каждого пола, или, по крайней мере, не должно быть дискриминации по полу.
2. Постулат, что семья, материнство, забота о других – главное в жизни женщины, отрицается. Потребности женщины могут и должны лежать во всех сферах социальной и общественной жизни. Доминирование семьи возможно лишь как акт ее осознанного выбора, а не в рамках предписанного обществом стереотипа. Жена не подчиняет свои интересы интересам мужа, свободное время использует сообразно собственным планам. Жертвенность отрицается.
3. Отвержение роли домашней хозяйки, которая представляется как незавидная и не престижная. Социальная политика должна строиться на приоритетах освобождения женщины от рутинных семейных функций.
4. Отрицается безусловная важность роли мужчины, как главы семьи. Не суть, чей доход является основным для семьи. Надежный «тыл» обеспечивается обоими партнерами и каждый из них самореализуется в профессиональной сфере.

Таким образом, в рамках феминистской картины мира женщина может реализовываться вне семьи, а, следовательно, допустимо поведение, когда в жертву самореализации приносятся отношения с близкими, снижение уровня ответственности за свои внутрисемейные роли. Кроме того, здесь наблюдается отказ от двойной морали. Оценивать поведение и поступки следует, не исходя из половой принадлежности их совершившего, а исходя из сути поступков. Например, курение вредно как для мужчин, так и для женщин, и в этом смысле, осуждению подлежат и те, и другие в равной степени.

К сожалению, в большинстве индустриальных стран, и в первую очередь в России, существует противоречие между реальным положением женщины (активность, возможность карьерного роста, изменение типа семьи, материальная независимость и пр.) и существующим патриархальным гендерным стереотипом. Как указано выше, в данном стереотипе функция мужчины заключается в добывании, функция женщины – в сохранении домашнего очага. Домашняя работа воспринимается социумом как «частная жизнь», менее значимая для общества, нежели мужская – профессиональная деятельность. По существу такое разделение приводит к выделению так называемого мира общественного и мира домашнего. Отсюда, один из наиболее устойчивых гендерных стереотипов – отношение к женщине как домохозяйке, основная задача которой сидеть дома и ухаживать за другими членами семьи, в то время как мужчина должен активно участвовать на рынке труда и выступать в роли кормильца. С другой стороны, современная семья требует от женщины принятия решений, что также приводит к дифференциации мужчин и женщин по отношению к своему здоровью. Так, по данным Каббинса и Зафларски «…когда в семье доминирует жена, страдает ее собственное здоровье, тогда как здоровье мужа, наоборот, улучшается» [19, С. 1654]. Эти стереотипы преломляются и в здравоохранении. Например, профессия медсестры – почти исключительно женская (в классификаторе профессий отсутствует «медицинский брат»), как продолжение функции женщины в семье. Это в свою очередь приводит к тому, что она менее ценится в здравоохранении и хуже оплачивается, но при этом к ней предъявляются повышенные требования относительно ее личностных качеств, таких как способность к сопереживанию, умение понять и позаботиться и пр.

Понятно, что гендерные стереотипы женщин сложнее и противоречивее, нежели мужские. Рассмотрим основные женские стереотипы россиянок. «Русская женщина вынуждена «раздваиваться», «растраиваться», выворачиваться наизнанку, поскольку она «и жнец, и швец и на дуде игрец» и должна успеть везде и все. Главное – это ежедневная демонстрация своей выносливости и способности безупречно выполнять возложенные на нее обязанности. Мужчинам для обретения чувства собственного достоинства нет необходимости играть более одной роли, поскольку жизнь российского общества убеждает его в том, что он – существо высшего порядка, а, следовательно, может не слишком напрягаться», – пишет Г. Брандт [2, С. 47]. Поэтому типично женский образ включает ряд черт, связанных с одной стороны, с социальными и коммуникативными умениями, с теплотой и эмоциональной поддержкой. Другой стороной женственности выступают качества, расценивающиеся как отрицательные. Среди таких черт у женщин чаще называют формализм, пассивность, излишнюю эмоциональность и т.п. Как указывает американский этнограф Н. Рис, изучавшая гендерные стереотипы современной России, «…реальным следствием сочетания архаических, но живучих гендерных стереотипов и коммунистической пропаганды оказалось то, что в общественном сознании сложилось два противоположных образа женщины: с одной стороны – Мать-земля, кормилица, полностью отдавшая себя заботам о муже и детях, с другой – современная женщина. Помимо этих двух взаимоисключающих и труднодостижимых идеалов есть еще один, который по мере сил стремятся воплотить женщины, стремящиеся иметь «настоящий успех». Это образ уверенной в себе, обворожительной красавицы» [14, С. 45].

Таким образом, самочувствие современной женщины серьезно зависит от того, насколько она соответствует тому образу «нормальной», «правильной» женщины, который бытует в ее референтных группах. В современной России эта потребность соответствовать обострена особенно, поскольку, как указывает Г. Брандт, «страсть советского государства к стиранию всяческих граней коснулась достаточно основательно и сферы пола. В течение многих десятилетий в советской пропаганде тиражировался образ женщины маскулинного типа, «соратницы по борьбе», ни в чем не уступающей, а зачастую и перегоняющей мужчину во всех традиционно мужских сферах деятельности [2, С. 10].

Доминирующий гендерный контракт на постсоветском пространстве, особенно в европейской части – это работающая женщина в сочетании с ролью жены, матери, хозяйки дома. При этом за пределами дома ей следует быть труженицей, но не следует строить карьерных планов профессионального роста и самореализации в социальной сфере. Особенно это заметно во властных и политических сферах, где монополией на политическое пространство России обладают мужчины. Причем, отмечается тенденция снижения доли женщин в высших эшелонах власти. Женщины в российском парламенте составляют менее 8 %, это один из самых низких показателей среди развитых стран, тогда как 1980-1985 гг. в Верховном Совете РСФСР женщины составляли 35 % депутатов.

Поэтому современные исследователи фиксируют ситуацию фундаментального «нарушения полового стереотипа» в нашей культуре: гиперактивность, даже агрессивность женщин и пассивность, аморфность мужчин. Социологические исследования выявили разрыв в сознании россиянки между желаемым и действительным. Так, М. Кокарева и М. Котовская опрашивали москвичек в возрасте от 16 до 25 лет и установили, что «… 60 % девушек, независимо от социального статуса и образовательного уровня, проявили следующие особенности личности: независимость, активность, завышенную самооценку, честолюбие, развитое чувство соперничества, стремление к доминированию, самоутверждение за счет других, прагматичность в чувствах. Поставленные во время тестирования в ситуацию ролевого выбора поведения, более 60 % девушек, считающих себя женственными, показали, что они действуют по мужской модели. Более того, в ситуациях, смоделированных психологами, когда эти девушки вынуждены были проявлять женскую сущность, у них возникало чувство тревоги, неуверенности, нервозность, которые быстро исчезали при обретении привычной для них доминантности поведения» [9, С. 326].

В отношении своего здоровья можно выделить 3 группы женских стереотипов. Первая группа, условно названная «патриархальной», представляет в основном домохозяек, у которых существует множество проблем. Большинство из них не может удовлетворить свои социальные потребности. К тому же большинство социологов согласны, что женщина, не зарабатывающая деньги, пользуется в доме меньшей властью. Женщины этой группы чаще демонстрируют следующие модели поведения в болезни:

–  чаще и быстрее реагируют на болезненное состояние и обращаются за советом к специалисту;

–  преувеличивают количество и серьезность своих проблем;

–  должны жертвовать карьерой ради семьи (оставаться дома в случае необходимости ухода за близкими);

–  чаще склонны пропускать работу в случае своей болезни или болезни близких.

Во вторую группу вошли модели поведения, ориентированные на феминистский стереотип. Женщины, пытающиеся сделать карьеру, вынуждены демонстрировать маскулинную модель поведения. Достаточно часто они сталкиваются с таким явлением как «стеклянный потолок» Эта метафора  выражает тот факт, что в некоторых организациях существует как бы невидимый потолок, выше которого женщины не могут продвинуться. Общепринятые стереотипы, предполагающие, что мужчины гораздо лучшие лидеры, чем женщины, отчасти ответственны за существование «стеклянного потолка». Еще одной проблемой работающих женщин является то, что они трудятся дома намного больше, чем их работающие мужья, что приводит к разрыву во времени отдыха. Поэтому женщины этой группы:

–  имеют меньше времени для посещения врача в силу двойной занятости;

–  более уверены в своих способностях самолечения.

Третья группа женщин, рассматривающая свое здоровье с позиции эталонов красоты, «готова на все», ради достижения стандарта, который можно назвать «стандартом глянцевого журнала». Отсюда широкая коммерциализация предложений эстетической медицины, различных центров по снижению веса и пр.

Реакция женщин на гендерно-ролевую нагрузку приводит к тому, что частота нервно-психических расстройств у женщин выше, чем у мужчин [8, С. 50]. Среди женщин распространенность нервно-психических пограничных расстройств в 2 - 2,5 раза выше. Эта закономерность особенно выражена в возрасте 30-50 лет и проявляется во всех социально-профессиональных группах населения. У женщин в развитых странах чаще отмечают невротические, депрессивные и инволюционные расстройства, у мужчин – психопатические расстройства и алкогольные психозы.

Рассмотрим типичный мужской стереотип, сформировавшийся у большинства россиян. Структура ролевых норм мужчины складывается из трех факторов. Первый связан с ожиданиями, что мужчины завоевывают статус и уважение других (норма статуса). Второй фактор, норма твёрдости, отражает ожидание от мужчины умственной, эмоциональной и физической твёрдости. Третий фактор – это ожидание того, что мужчина должен избегать стереотипно женских занятий и видов деятельности (норма антиженственности).

Норма успешности (статус) – гендерный стереотип, утверждающий, что социальная ценность мужчины определяется величиной его заработка и успешностью на работе. С этой нормой связан целый ряд ограничений для мужчины. Во-первых, большинство мужчин не способно на 100 % ей соответствовать, из-за чего имеют заниженную самооценку. Носитель традиционной мужественности никогда не знает меры и не может наслаждаться тем, что имеет. Он должен постоянно наращивать объём и время работы, и такой стиль жизни часто приводит к появлению обусловленных стрессом физиологических и психологических симптомов. Мужчины склонны выбирать работу и карьеру в зависимости от того, как хорошо это оплачивается. Финансовое давление особенно обременяет тех мужчин, чьи жёны сидят дома и не работают. Точка зрения, что главная обязанность мужчины в семье – исправно приносить большую зарплату, отрицательно влияет на исполнение им родительских функций, так как, чтобы соответствовать этим ожиданиям, мужчина должен посвящать всё своё время работе. Например, в Японии, где понятие о мужестве включает в себя полную самоотдачу на работе, отцы проводят со своими детьми в среднем 3 минуты по будням, и 19 минут по выходным.

Компенсация чувства несостоятельности в профессиональной и экономической сферах называется компенсаторной мужественностью. Когда мужчина не соответствует одному из аспектов мужской гендерной роли, он демонстрирует преувеличенную мужественность в другой области, тем самым, компенсируя своею несостоятельность. Одной из таких областей является твёрдость (жёсткость). Норма твердости существует у мужчин в нескольких формах: физической умственной и эмоциональной.

Норма физической твердости – это ожидание социума от мужчины физической силы и мужественности. Ту популярность, которой пользуется в наши дни бодибилдинг, смело можно считать реакцией на эту норму. Самооценка мужчин, которые не являются физически сильными, хотя чувствуют, что окружающие ожидают от них именно этого, может серьезно снизиться. Временами норма физической твердости может довести мужчину до насилия, особенно в том случае, когда социальная ситуация предполагает, что не проявить агрессию будет не по-мужски, или когда мужчина чувствует, что его мужественность под угрозой или под вопросом. Исследовательские данные о том, что мужчины-драчуны очень часто имеют заниженную самооценку и низкий социо-экономический статус, лишний раз подтверждают догадки относительно того, что причина насилия над женщинами – это компенсаторная мужественность.

Норма умственной твердости содержит ожидание того, что мужчина будет выглядеть компетентным и знающим. Человек, пытающийся соответствовать этой модели сверхкомпетентности, начинает тревожиться, как только понимает, что чего-то не знает. Наибольшая проблема состоит в том, что в межличностных отношениях мужчина, старающийся соответствовать этой норме, часто унижает других тем, что отказывается признать перед ними свою неправоту или допустить, что кто-то знает больше чем он.

Норма эмоциональной твердости подразумевает, что мужчина должен быть эмоционально твердым: испытывать мало чувств и быть в состоянии разрешить свои эмоциональные трудности без помощи со стороны. То, что делает мужчину мужчиной, обедняет его отношения с детьми и другими людьми. Мужчины получают меньшую эмоциональную поддержку со стороны и имеют меньше подлинно близких отношений. Отношения между мужчинами характеризуются большей конфликтностью и соревновательностью, меньшим самораскрытием и обсуждением чувств, чем отношения между женщинами. Мужская установка на соревнование не дает мужчинам возможности принимать во внимание мнение окружающих.

Норма антиженственности побуждает мужчин избегать стереотипно считающихся женскими занятий, деятельности и моделей поведения. Некоторые мужчины считают, что выражение чувств и самораскрытие принадлежит исключительно женщинам, и что они будут выглядеть недостаточно мужественными, если будут эмоционально экспрессивны. Существует предположение, что страх женственности (фемифобия) происходит из страха гомосексуальности и обусловлен социальным контекстом, который обычно приписывает гомосексуальность мужчинам с чертами женственности. Норма антиженственности предписывает избегать так называемых «женских» видов деятельности, поведенческих тактик и стратегий, которые маркируются как женские. Конструирование нормы происходит посредством выделения женского во второсортное, малозначительное и не престижное, исходя из осей оппозиции: мужское / женское; норма / отклонение; сила / слабость; доминирование / подчинение. Негативным последствием ситуаций, когда мужчине сложно поддерживать стандарт мужской роли или когда обстоятельства требуют от него проявления женских моделей поведения, которых просто нет в его репертуаре или они запрещены мужской ролью, выступает мужской гендерно-ролевой стресс (МГРС). Мужчинам с высоким показателем МГРС очень сложно проявлять нежные чувства, то есть у них более низкий уровень вербальной и невербальной экспрессивности, чем у мужчин с низким показателем МГРС.

Таким образом, мужчины постоянно сталкиваются с трудностями, которые определены самим содержанием гендерной роли. Несмотря на то, что в основе большей части научных исследований и идей лежит как норма мужское, однако наука редко обращается к специфическим переживаниям мужчин. Мужчины находятся под постоянным нормативным и информационным давлением, которое предписывает им воспроизводить только маскулинные характеристики. Общество поощряет за гендерно – соответствующее поведение и осуждает за отход от него. Поэтому широко распространен единственный гендерный мужской стереотип. Корни этого стереотипа лежат в русских народных сказках, в которых функционируют богатыри с «железным» здоровьем, данным от природы. Как описывает маскулинный тип И.С. Кон, это «… всегда энергия, инициатива, независимость и самоуправление» [10, С. 135].

В качестве основного маскулинного стереотипа поведения в России выступает образ мужика. «Мужик – значимая маркировка русскости. В противоположность слабому интеллигенту, мужик отличается повышенной сексуальностью, любовью к спиртному, физической силой, грубостью, причем все это ему дано от природы», – указывает И.С. Кон [10, С. 175]. Предписание «сильного пола» вступает в противоречие с низкой продолжительностью жизни мужчин России. Общемировая проблема заключается в том, что мужчины реже общаются с врачом, число мужчин, которые были у врача два или более года тому назад, вдвое превышает число женщин (данные американского агентства по здравоохранению). Одна из причин смертности – мужчины часто пропускают время для своевременной диагностики. Это касается практически всех заболеваний и категорий мужчин, но особенно бедных слоев населения, в которых глубже укоренен традиционный стереотип маскулинности. Традиционно этот стереотип ориентирует мужчину на самостоятельное преодоление стрессовых ситуаций и трудностей, одновременно тормозит осознание и вербализацию (проговаривание) своих слабостей. Таким образом, маскулинный стереотип предписывает переоценивать свое здоровье, стесняться в признании своей слабости, отсутствие умения просить о помощи. Как писал В. Ерофеев: «Мужчина состоит из свободы, чести, гипертрофированного эгоизма и чувств. У русских первое отняли, второе потерялось, третье отмерло, четвертое – кисель с пузырями» [6, С. 48]. Но в целом мужчины демонстрируют гораздо большую согласованность в отношении типично мужских качеств, чем женщины – женских.

И.Б. Назарова [11] выделяет следующие мужские стереотипы по отношению к здоровью:

–  должны выполнять роль кормильца и делать карьеру, поэтому здоровьем заниматься некогда;

–  легче впадают в депрессию, если остаются без работы (крайний случай – самоубийство);

–  больше боятся потерять работу и заработок, поэтому чаще выходят на работу во время болезни;

–  обращаются к специалисту с более серьезными проблемами со здоровьем, чем женщины.

Несоответствие собственного поведения нормам маскулинности требовало психологической компенсации. Е. Ильин [8, С. 177-179] выдвигает несколько вариантов таких компенсаций:

1. Идентификация с традиционным образом сильного и агрессивного мужика, утверждающего себя пьянством, драками, жестокостью, социальным и сексуальным насилием.
2. Покорность и покладистость в общественной жизни компенсируется тиранией дома, в семье.
3. Социальная пассивность и связанная с нею выученная беспомощность компенсируется бегством от личной ответственности в беззаботный мир вечного мальчишества (социальный инфантилизм). Такие мужчины отказываются от личной независимости, от ответственности, передоверяя социальную ответственность начальству, а личную – жене.

Ломка традиционного гендерного порядка неизбежно порождает многочисленные социально-психологические проблемы и трудности, причем мужчины и женщины испытывают давление в противоположных направлениях. Женщины, вовлекаемые в общественное производство и политику, вынуждены развивать в себе необходимые для конкурентной борьбы «мужские» качества: настойчивость, энергию, силу воли, тогда как мужчины, утратив бесспорное господство – вырабатывать исконно женские качества: способность к компромиссу, эмпатию, умение ставить себя на место другого.

Данные противоречия приводят в том числе и к гендерной ассиметрии поведения мужчин и женщин в болезни. По мнению специалистов, мужчины кажутся более деятельными (agentic) и более компетентными, чем женщины, а женщины – более коммуникабельными [20]. Данные И.С. Кона говорят о том, что чем пластичнее ведет себя человек в болезни, т.е. чем активнее применяет нестандартные гендерные стереотипы поведения, тем позитивнее динамика. Так, в семнадцатилетнем когортном исследовании 704 мужчин и 847 женщин, страдавших сердечно-сосудистой недостаточностью в Глазго (Шотландия) с 1988 по 2005 г.г. умерли 88 мужчин и 41 женщина из этой группы. Исследовав психологические особенности этих пациентов, в том числе и гендерные особенности, и статистически взвесив такие факторы, как курение, пьянство, общий вес тела, артериальное давление, семейный доход и психологическое благополучие, оказалось, что риск смерти от коронарной недостаточности уменьшается у мужчин с более высокими показателями феминности. Другими словами, мужчины с более стереотипно-маскулинным образом рискуют умереть от инфаркта чаще, чем сравнительно «мягкие» мужчины [10, С. 291].

По данным С. Крайслера и Н. Крайслер [21, С. 54], которые изучали психологические особенности мужчин и женщин с выраженной направленностью на здоровье, также у мужчин этой группы были выявлены более высокие по сравнению с другими мужчинами показатели привязанности, жизнерадостности, удовлетворенности, а также враждебности и завистливости. Женщины из этой группы отличались эмоциональной реактивностью, склонностью к позитивным фантазиям, низкими показателями депрессивных проявлений, тревожности, страхов. Они реже сообщали о соматических жалобах и симптомах.

Очень любопытные данные о гендерно-ролевой стратификации в оказании того, что авторы называют «социальной поддержкой» («social support»), содержатся в работе Р. Майера и Р. Мюррея [24]. Они установили на основании прямого опроса, что мужчины предпочитают получить эту «социальную поддержку» (т.е. одобрение, согласие, поощрение их мнений и поступков) именно от женщин, а не от мужчин. Принятие поддержки от мужчины в общем противоречит жестким маскулинным стереотипам поведения. Однако выпивка в мужской компании облегчает оказание этой поддержки друг другу, снимая ограничения перед этим проявлением традиционно женского поведения. Иначе говоря, жесткая вера в традиционные стереотипы связана с недостатком выражения поддержки. Мужчины предпочитают получать эмоциональную поддержку у женщин, а выпивка в компании – важный фактор взаимной поддержки между мужчинами.

Помимо всего прочего, данные этого исследования открывают, на наш взгляд, новые аспекты в психологическом анализе детерминант пьянства и алкоголизма. Что же касается непосредственно интересующих нас здесь гендерных различий, то данные другого исследования свидетельствуют о том, что у девушек мотивация выпить больше прямо связана с непосредственными эффектами опьянения, чем у юношей. В частности, девушкам важно именно состояние опьянения само по себе. Эти гендерные различия, по предположению авторов, связаны с различными нормами и ролевыми ожиданиями в отношении выпивки.

Таким образом, вслед за И.Б. Назаровой [11] можно выделить гендерные стереотипы по их направленности и прогнозу. К ним относятся:

–  позитивные стереотипы, характеризующиеся заботой о здоровье и здоровье близких людей, больше характерные для женщин;

–  негативные стереотипы, к которым относят:

1. Отсутствие заботы о здоровье и обращение за медицинской помощью в крайних случаях, что характерно для людей с высокой занятостью, прежде всего для мужчин, но и для женщин, делающих карьеру, являющихся главой домохозяйств, с большой иждивенческой нагрузкой; у женщин отсутствие времени на заботу о собственном здоровье часто связано с двойной занятостью;
2. Отказ от необходимой медицинской помощи, свойственный женщинам, имеющим детей и мужчинам, боящимся получить негативную оценку на работе; в – третьих, наличие вредных привычек (курение, употребление алкоголя, неправильное питание и др.), свойственное больше мужчинам;
3. Преувеличение количества и серьезности заболеваний, характеризующее как мужчин, так и женщин, имеющих тревожный характер; подверженность депрессивным состояниям, развивающимся чаще у мужчин, теряющих работу;

–  сочетанные (позитивно-негативные стереотипы), суть которых в том, что человек обращается за медицинской помощью при необходимости, но не признает важность здоровья как самоценность.

Литература

1. Баранов А.А. Состояние здоровья детей дошкольного возраста // Дошкольное воспитание. – 2009. – № 9.
2. Брандт Г.А. Природа женщины. – Екатеринбург, 2000.
3. Гендерные стереотипы в меняющемся обществе / Под ред. Н.М. Римашевской. – М., 2009.
4. Демографический ежегодник России 2007. Статистический сборник. – М., 2007.
5. Доклад Всемирного банка «Рано умирать…», 2005 (www.worldbank.org.ru).
6. Ерофеев В.В. Мужчины. – М., 2002.
7. Женщина, мужчина, семья в России: последняя треть ХХ века / Под ред. Н.М. Римашевской. – М., 2001.
8. Ильин Е.П. Дифференциальная психофизиология мужчины и женщины. – СПб., 2007.
9. Кокарева М., Котовская М. Зеркало души / Женщина и свобода. - М., 1994.
10. Кон И.С. Мужчина в меняющемся мире. – М., 2009.
11. Назарова И.Б. Здоровье занятого населения. – М., 2007.
12. Назарова И.Б. Здоровье в представлении жителей России // Общественные науки и социум. – 2009. – № 2. – С. 91-101.
13. Психология здоровья / Под ред. Г.С. Никифорова. – СПб., 2003.
14. Рис Н. Гендерные стереотипы в российском обществе: взгляд американского этнографа // Этнографическое обозрение. – 1994. – № 5.
15. Рыков С.Л. Личностная самореализация военнослужащих-женщин в военно-социальной среде // Материалы интернет-конференции «Гендерные стереотипы в современной России» (www. ecsocman.edu.ru/au/_/db/msg/277945.html).
16. Социальное положение и уровень жизни населения России: стат. сб. – М., 2004.
17. Тихонова Г.И. Медико-демографическая характеристика населения трудоспособного возраста / Г.И. Тихонова, Т.Ю. Горчакова, Е.А. Касьянчик // Проблемы прогнозирования. – 2009. – № 4.
18. Connell R.W. Gender. – Cambridge, 2002.
19. Сubbins L.A., Szaflarski M. Family effects on self-reported health among Russian wives and husbands // Social Science and Medicine. – 2001. – V. 53. P. 1653-1666.
20. Diekman A.B., Eagly A.N. Stereotypes as dynamic constructs // Personality and Social Psychology Bulletin. – 2000. V. 26. – P. 1171-1181.
21. Kreisler S., Kreisler H. The psychological profile of the health-oriented individual // European J. of Perconality. – 1991. v. 5 – № 1.
22. Lippman W. Public opinion. – NY, 1922.
23. Meyer R.E., Murray R.F. Prevention and treatment of alcohol problems. – Washington, 1989.
24. Unger R. K. Imperfect reflections of reality: Psychology constructs gender // Making a difference. – New Haven, 1990.

Ссылка для цитирования

Рогачева Т.В. Мужские и женские стереотипы отношения к здоровью в современной России. [Электронный ресурс] // Медицинская психология в России: электрон. науч. журн. 2010. N 4. URL: http:// medpsy.ru (дата обращения: чч.мм.гггг).

Все элементы описания необходимы и соответствуют ГОСТ Р 7.0.5-2008 "Библиографическая ссылка" (введен в действие 01.01.2009). Дата обращения [в формате число-месяц-год = чч.мм.гггг] – дата, когда вы обращались к документу и он был доступен.