 |
|
|
 |
 |
 |
 |
Предсказания детства: возможен ли прогноз здоровья взрослого,
основанный на изучении данных развития ребенка
|
|
Аннотация.
В работе проводится обзор и анализ исследований, направленных на оценку возможности предсказания уровня здоровья взрослого с опорой на некоторые физиологические и психологические характеристики ребенка-дошкольника.
Доказывается, что социальные потрясения, голод, отсутствие семейной заботы позволяют легко предсказать ухудшение здоровья человека и во взрослом состоянии. Приводятся лонгитюдные исследования, в том числе изучение детей, рожденных беременными женщинами, переживших в Амстердаме голод в период блокады немецкими войсками в 1944 г. Их дочери, вырастая, беременели и также рожали маловесных детей. Это явление закрепилось на эпигенетическом уровне. В то же время наибольшее влияние на здоровье ребенка имел голод в первом триместре, поскольку нехватка еды в этот период резко повышала вероятность развития шизофрении в более старшем возрасте.
Приводятся данные, полученные при лонгитюдном изучении маловесных детей. Во взрослом состоянии этим детям диагностировали в среднем от 3 до 5 заболеваний. Сходные результаты получены для недоношенных детей.
Приводятся лонгитюдные данные для институциализированных детей. Все эти данные свидетельствуют о важнейшей роли семьи в становлении здоровья ребенка в будущем. Однако все статистические прогнозы меняют свою вероятность, когда появляются «черные лебеди» — крайне маловероятные события, которыми в данном случае могут быть: попадание ребенка в удачную приемную семью, наличие близкого человека, активно борющегося за здоровье ребенка.
Приводятся лонгитюдные данные и для нормально развивающихся детей. Доказывается, что их гормональный статус с активностью вегетативной нервной системы относительно стабильны в детстве (при отсутствии внешних потрясений), а потому также позволяют сделать положительный прогноз в отношении здоровья в будущем.
Ключевые слова: здоровье; прогноз; дошкольники; лонгитюдные исследования.
Ссылка для цитирования размещена в конце публикации.
Предсказание — всегда неблагодарная вещь, но предсказания, сделанные на основе анализа раннего детства, — особенно неблагодарная тема. Изменения в раннем детстве происходят столь стремительно, что трудно подобрать инструмент измерения, с помощью которого можно было бы оценивать некий параметр в раннем детстве, в зрелом возрасте и тем более в старости.
W.P. Butz и B.B. Torrey [20] сравнили значение для психологии лонгитюдных исследований младенцев с ролью, которую имеет для исследования космоса телескоп Хаббл. Если телескоп позволяет нам увидеть события, свершившиеся миллионы лет назад, и понять, как развивалась Вселенная, то исследования младенцев дают возможность заглянуть в механизм формирования личности.
Такого рода предсказания несколько проще сделать в отношении здоровья, а точнее, в отношении его отсутствия. Дело в том, что человек наследует не признак, но норму реакции признака: то, как в конкретных условиях сможет проявиться конкретный ген [5]. Развертывание развития можно представить как постепенное сужение степеней свободы, с помощью которых можно описать выраженность активности гена. Некоторые обстоятельства могут существенно сдвигать развитие в сторону сужения генной экспрессии, а потому значимо повышается вероятность предсказания будущего развития.
Проще всего предсказать ухудшение здоровья во время социальных или природных катаклизмов. Так, во время Первой мировой войны детская смертность в Петрограде в 1913—1916 гг. повысилась с 23,1% до 28,4%; в Пермской губернии — с 40% до 48,2%. Возросло число рождения мертвых детей: в Москве — с 3,8% до 4,3%, в Петрограде — с 4,1% до 4,6%. Но особенно тяжелым было положение беженцев на путях эвакуации, что и описал военный врач Л.Н. Войтоловский: «Возле Кобрина большая песчаная равнина. На ней осели тысячи беженцев, и под знойным солнцем раскинулся на сыпучих песках огромный город-бивак. И тут же рядом за двое суток вырос почти такой же обширный город мертвых — детское кладбище» [1].
Младенчество — первая фаза жизни ребенка вне материнской утробы. Формирующиеся и приобретаемые в этот период особенности лежат в основе развития многих функций. Некоторые из них останутся у ребенка на всю жизнь, другие будут модифицированы и уже в измененном виде лягут в основу новых характеристик. Младенчество — лишь одна фаза жизненного цикла. Физическое развитие, созревание нервной системы, двигательных и когнитивных способностей зависят в существенной мере от позднейших стадий развития. Созревание представляет собой последовательную реализацию генетических возможностей в конкретных условиях существования организма, причем начало развития не предопределяет конечных характеристик взрослого. Оно некоторым образом влияет на направление развития, которое все же в значительной мере зависит от конкретных условий в каждый момент развития. Физиологические, психологические и социальные характеристики человека организованы иерархически, то есть в них включены более ранние и более поздние параметры развития [42].
Хотя детство и представляет собой лишь короткий этап жизни человека, но изменения, происходящие в этот период, становятся причиной появления будущих особенностей ребенка. Из существа, не способного отличить себя от окружающего пространства и не управляющего своим телом, ребенок превращается в человека, имеющего планы и изменяющего мир вокруг [19]. Детство — одновременно период беспомощности и пластичности. Усилия близких людей, ухаживающих за ребенком, либо создают условия для реализации программы, заложенной в геноме, либо в той или иной мере препятствуют их развертыванию. Следовательно, простые линейные модели развития не всегда эффективны при оценке связи между моментами развития 1 и 2, поскольку связь может существовать между моментом 1 и моментом 3, стоящим позднее на жизненном пути ребенка, что будет в большей мере соответствовать многоуровневой нелинейной модели [26; 47].
Наиболее яркой характеристикой, влияющей на уровень здоровья взрослого, является вес ребенка при рождении. Одним из самых известных доказательств этого феномена стало голландское исследование беременных женщин, переживших голодную зиму во время немецкой блокады немецкими войсками Амстердама (the Dutch Hunger Winter). В нашей стране подобная же история случилась во время блокады Ленинграда, однако никто не посмел проводить научные исследования последствий этого страшного воздействия, поскольку до сих пор любое прикосновение к данной теме вызывает негативную реакцию руководства.
Нидерландские исследователи изучили последствия этого естественного (если такие вещи могут быть названы естественными) эксперимента в области психологии развития. Это позволило проследить длительность изменений уже после прекращения воздействия. Были выявлены дети, находившиеся на разных этапах онтогенеза в период голода, и были прослежены особенности их здоровья в процессе дальнейшего развития в будущем.
Важнейшим результатом было то, что организм детей,развивающихся в момент блокады в утробе матери, перешел на экономный метаболизм. Это имело следствием то, что родившиеся девочки с малым весом затем вырастали, беременели, но в процессе беременности, при наличии неограниченного количества пищи вовне, не отдавали еду своим плодам. Дети рождались маловесными, часто с аномалиями нервной системы [34]. Эта маловесность закреплялась на эпигенетическом уровне, то есть не на уровне ДНК, но на уровне управления генами, отвечающими за метаболизм [43]. Более того, дети, родившиеся во время блокады и пережившие хронический голод в первом триместре своего развития в утробе матери, имели повышенную вероятность развития шизофрении в более позднем возрасте. Подобная связь отсутствовала, если голод начинался на более поздних стадиях внутриутробного развития [30; 36].
Вне этих трагических событий обнаружили связь между низким весом при рождении ребенка и ишемической болезнью сердца у взрослого [3; 4; 32]. Начиная с 1980-х годов, было опубликовано множество данных, показавших наличие обратной связи между низким весом при рождении и уровнем кровяного давления у взрослых, вероятностью развития диабета 2 типа, сердечно-сосудистых заболеваний и чрезмерного ответа на стресс [32; 37; 41]. Вес менее 2 кг при рождении связывается с недостаточностью развития моторики в 16 лет [3]. После всестороннего обследования было выявлено, что почти все дети (95 из 97), страдали тем или иным психосоматическим заболеванием. У одного ребенка фиксировали 7 нозологий, наиболее часто отмечалось 3—5 нозологий.
Таким образом, факт преждевременного рождения детей у женщин с отягощенным акушерско-гинекологическим и соматическим анамнезом связан с перинатальным поражением ЦНС и часто — с изменением вегетативного статуса при отдаленном тестировании. У них обнаруживаются психосоматические отклонения, в частности ночной энурез, длительный субфебрилитет, тики и навязчивые движения, синдром дефицита внимания с гиперактивностью, цефалгии напряжения, артериальная гипертензия, артериальная гипотензия, дискинезия желчевыводящих путей, бронхиальная астма, атопический дерматит [Там же].
Это же относится к недоношенным детям, для которых во взрослом состоянии выявлены специфические изменения в мозге [40; 45], более высокая вероятность развития диабета [41]; проблемы с двигательным развитием, более высокая частота сердечного ритма [15; 31]; а также разнообразные изменения когнитивной сферы [39; 46; 49].
Дети, рожденные до 26 недель гестации, в течение последующих 6 лет имели выраженное изменение когнитивных функций, что отличало их от одноклассников [38]. Низкий вес при рождении связан с повышенной вероятностью развития депрессии и тревожности в течение последующих 40 лет [24].
Особенности жизни в младенчестве также могут дать основания для оценки здоровья, в частности недостаточное питание или несоответствующий потребностям ребенка уход за ним со стороны окружающих [14]. Один из поразительных результатов был получен в исследовании Х.М. Скилс [48], длившемся более 40 лет. Исследователь работал в сиротском пансионате для умственно отсталых детей штата Айова в США. Малыши сутками лежали в одиночестве в кроватках, поскольку в государственном учреждении не хватало воспитателей. Х.М. Скилс забрал из пансионата 13 детей и передал на воспитание умственно отсталым женщинам из соседнего пансионата, полагая, что эти дети, возможно, не получив необходимого интеллектуального развития, хотя бы получат ласку. Позднее этих детей передали в приемные семьи со здоровыми родителями.
Дети, после попадания в теплые объятия приемных умственно отсталых женщин, полюбивших своих питомцев, а потому говоривших с ними и ласкающих их, начали стремительно меняться. Сначала они начали говорить, производить необходимые для своего возрастного уровня действия, и, наконец, их интеллект достиг нормы. Через 40 лет выяснилось, что четверо из них получили высшее образование, многие сформировали семьи и родили детей, и все смогли самостоятельно жить в обществе. Оставшиеся в пансионате 12 детей так и остались умственно отсталыми и продолжали жить на попечении государства. Эти данные свидетельствуют о том, что интенсивная стимуляция извне (прежде всего — тактильная и речевая) необходима для развития интеллектуальных способностей. Отсутствие таковой приведет к хронической инвалидизации, постепенно усиливающейся с возрастом [9].
Сразу после распада социалистического лагеря, после начала перестройки много детей из детских домов Румынии и СССР были приняты в американские семьи. Поскольку лечение и диагностика детей в этой стране входят в страховку, все эти дети были тщательно обследованы, и многие — вылечены. Значимым фактом стало открытие того, что дети, оказавшиеся в приемной семье до 6 месяцев от момента рождения, в дальнейшем развивались нормативно и не имели сложных проблем в подростковом возрасте [18; 25]. К 11 годам они догнали в развитии детей, не имеющих опыта институциализации, и перегнали тех, кто был принят в приемную семью после 6 месяцев жизни. Наиболее выраженные проблемы в подростковом возрасте возникали у детей, принятых в семьи после полутора лет. Весьма часто приемные семьи, прожив с детьми много лет, все-таки не могли с ними справиться в пубертатный период и возвращали их в специализированные центры [49].
ЭЭГ и томографические исследование свидетельствовали о существенных изменениях в мозговых структурах этих детей [Там же], например, у них был меньший объем серого вещества в коре.
Чем больше времени ребенок провел вне семейной заботы, тем больше поведенческих проблем фиксируют воспитатели в 4,5 года [44]. Наиболее значимыми были те данные, которые свидетельствовали об эпигенетических изменениях у детей, проживавших в детском доме первые полтора года жизни. У ребенка с нормативным развитием в этот период наблюдается гипореспонсивность на стресс, что отражает важнейший механизм защиты развивающегося мозга от высоких уровней кортикостероидов. У институциализированных детей это явление не возникает, то есть мозг находится под воздействием высоких концентраций кортизола и других гормонов, участвующих в реализации стрессового ответа. Последовательность событий при этом ведет к тому, что ген, кодирующий рецепторы к кортизолу, запирается с помощью метилирования: метильная группа «садится» на промотор гена, и фермент, начинающий считывание, соскальзывает, что ведет к закрытию гена [52; 53]. Это явление не заметно до определенного времени; но при резком изменении гормонов в крови в подростковом возрасте, когда выделяется кортизол, а к нему нет рецепторов у клеток, ребенок напоминает автомобиль без тормозов, поскольку не может управлять своими реакциями [8; 10].
Практически все системные модели учитывают тот факт, что особенности макросистемы влияют на специфику микросистемы и, тем самым, на развитие [20]. Детство, очевидно, чувствительно к изменениям на уровне макросистемы. Например, экономические условия в ранний период жизни имеют отдаленные последствия в виде вероятности ранней смерти [51]: рождение во время экономической рецессии связано с оценками смертности после первого года жизни. Доход семьи в год рождения ребенка (но не в последующие годы) отрицательно связан с индексом массы тела у взрослых в семьях с низким доходом [29]. Хронические заболевания, возникающие у ребенка в двухлетнем возрасте, связаны с бедностью семьи в пренатальный период жизни, и, возможно, опосредованы статусом иммунной системы. Уровень бедности, в котором живет беременная женщина, связан с гипертензией, артритом и снижением репродуктивной функции у ее ребенка между 30 и 41 годами, что, по-видимому, обусловлено образом жизни [54].
Уровень семейного дохода в первые два года жизни ребенка позволяет предсказать, как подросток закончит школу и поступит ли в институт. Важно, что семейный доход в более поздний период жизни ребенка не сказывается на когнитивных способностях ребенка и его возможностях адаптироваться в социуме [16]. Таким образом, экономические проблемы в самом раннем детстве (до двух лет) связаны с ухудшением общего здоровья [23], с высоким риском наличия сразу нескольких хронических заболеваний во взрослом состоянии и риском более ранней смерти [16]. В 50 лет люди, испытавшие в первые два года жизни крайнюю бедность, с большей вероятностью болели астмой (на 46% случаев чаще), имели гипертензию (на 75% чаще), диабет (на 83% чаще). В это время они в 2,3 раза чаще, чем те, семейный доход которых в раннем детстве в 200 раз превышал черту бедности в анамнезе, переживали инсульт и сердечные приступы, и на 40% чаще имели сердечно-сосудистые заболевания.
Мы проводили не проспективное, но ретроспективное исследование [6; 7]. В одном из больших научно-исследовательских институтов нам удалось найти весьма примечательную группу людей, которую в дальнейшем рассматривали как первую экспериментальную группу. В нее вошли люди, родители которых были арестованы или погибли в тюрьмах и лагерях в 30-х годах прошлого века. Испытуемые подбирались таким образом, что на момент ареста родителей им самим должно было быть не более 7 лет. Возраст их на момент обследования (1989—1990-е гг.) не превышал 65 лет. Таким образом, были обследованы люди 1925—1939 гг. рождения (всего 41 человек — 4 женщины и 37 мужчин), соответствующие этому критерию. Поскольку эти люди чаще всего воспитывались не родителями, нужно было подобрать другую группу, где дети также потеряли родителей. Эта группа условно была названа группой «Дети врагов народа».
Вторая экспериментальная группа включала также 41 человека (была создана методом попарного отбора относительно первой контрольной). Отличительной особенностью ее было то, что у испытуемых этой группы хотя бы один родитель погиб во время Великой Отечественной войны. Эта группа условно называлась «Дети героев войны». Необходимость подбора такой группы состояла в том, что сопоставление с ней позволяло отчленить сам факт гибели родителя от социальных обстоятельств, связанных с ней.
Наконец, в третью группу вошли люди соответствующего возраста и пола (подобранные методом парного отбора), но те, у которых в жизни не случилось трагических обстоятельств, пережитых испытуемыми первых двух групп.
Исследование, оценивающее состояние здоровья людей через 50 лет, показало, что у представителей экспериментальных групп (как первой, так и второй) было не менее 6 хронических заболеваний, тогда как у представителей третьей группы — не более двух.
Итак, мы разбираем ситуации, когда ребенок оказывается на ранних этапах своего развития в крайне тяжелых обстоятельствах, и нет рядом тех, кто смог бы противостоять эти обстоятельствам. Но мы должны учитывать то, что иногда все-таки такие явления случаются. Например, у меня на консультации была бабушка, которая привела своего внука на обследование. Внуку было 11 лет, это был здоровый мальчик, занимающийся спортом и обучающийся в гимназии, где дети изучают два языка (кроме русского).
Эта бабушка рассказала, что ребенок родился маловесным. И из 10 детей, родившихся с весом менее 900 г. в том роддоме, домой ребенка забрала только эта бабушка. Остальные дети были сданы в дома ребенка с особенностями развития. Бабушка героическими усилиями смогла поднять ребенка и противостоять статистике.
По данным нашего лонгитюдного исследования, если ребенка «врага народа» разрешали взять на воспитание родственникам, у него также не наблюдалось специфических когнитивных особенностей, а число хронических заболеваний сокращалось до 4.
Такие события — случайные, нарушающие привычный ход вещей, — сейчас называются «черными лебедями». Название это происходит из того факта, что до открытия Новой Зеландии все ученые полагали, что лебеди могут быть только белыми. Но оказалось, что в Новой Зеландии они черного цвета. С тех пор «черными лебедями» называются события со следующими особенностями: 1) событие аномально; 2) событие обладает огромной силой воздействия; 3) событие дает основания для ретроспективной предсказуемости [10].
Итак, все данные свидетельствуют о том, что изменение здоровья в будущем можно предсказать по негативным условиям в детстве: это может быть попадание в детский дом, лишение родителей, бедность и голод. Эти мощнейшие события, безусловно, отражаются на здоровье ребенка в момент воздействия, а также оказывают долгосрочное влияние на его здоровье на протяжении многих лет жизни. В то же время случайно возникшие «черные лебеди» могут в существенной мере поправить здоровье ребенка и изменить статистические результаты.
В многочисленных исследованиях производилась попытка понять возможность прогноза здоровья у нормативно развивающихся детей. Например, показано, что ЧСС, вариабельность сердечного ритма, парасимпатический контроль, оцененные в первый год жизни, остаются стабильными до 5 лет [17; 23].
Уровень кожного сопротивления при типичном развитии у годовалого ребенка коррелирует с оценками матерью уровня его агрессивности в 3 года [32]. Можно предположить, что соотношение уровня гормонов и активности автономной нервной системы, оцененное различным образом в младенчестве, некоторое время достаточно стабильно (до начала раннего пубертата).
Еще один лонгитюдный эксперимент был проведен М. Уолтером [11]. В эксперименте приняли участие 600 детей дошкольного возраста сотрудников и аспирантов Стэндфордского университета. Детям была дана инструкция, согласно которой они могли получить дополнительный кусок зефира, если дождутся возвращения экспериментатора (через 20 минут) и не съедят лежащий перед ними первый кусок.
Только 30% детей не съели лакомство, дождавшись экспериментатора. В дальнейшем оказалось (детей наблюдали в течение 40 лет), что здоровье взрослых, выросших из детей этой группы, существенно лучше, чем здоровье тех, кто съел зефир. Это объясняется тем, что после 40 лет здоровье человека зависит уже не столько от природных возможностей, сколько от поведения человека, его волевых качеств, которые позволяют не переедать во время стресса и не использовать наркотики и алкогольные препараты для снятия чувства тревоги [5].
В настоящее время некоторые авторы [33] связывают детские колики с более поздним развитием мигрени (с 6 до 18 лет). Согласно критерию М.А. Wessel [43], колики оцениваются на основании того, что ребенок плачет, по крайней мере, три часа и, по крайней мере, три дня в неделю в течение трех недель. Другие детские ранние периодические синдромы (доброкачественный пароксизмальный вертиго или доброкачественная пароксизмальная кривошея), как полагают, являются следствием экспрессии генов, которые позднее в жизненном цикле способствуют возникновению мигрени [34].
Не только голод, но и избыточное питание также может негативно сказываться на будущем ребенка. Так, каждые 250 избыточных килокалорий в рационе ребенка приводят к нарастанию (на 20%) риска злокачественных новообразований во взрослом периоде жизни [13].
Следовательно, некоторые параметры, такие как колики, особенности гормонального статуса и вегетативной регуляции, в детстве имеют некоторый уровень стабильности, что позволяет сделать прогноз относительно здоровья. Не только отличные физиологические особенности ребенка, но и воспитание в нем волевых качеств могут благотворно сказаться на здоровье в будущем. Внешние условия, такие как качество питания, наличие стресса, эффективной или неэффективной заботы о ребенке, позволяют в существенной мере предсказать уровень снижения здоровья во взрослом состоянии. Но отдельные события, заботливые люди, приемные семьи могут полностью менять результаты статистики. По-видимому, интенсивные усилия ухаживающих взрослых на ранних этапах онтогенеза могут не столько восстановить, сколько активировать дополнительные ресурсы организма ребенка, что приведет к переходу на нормативный тип развития у ребенка с перинатальными нарушениями, которые в иных случаях ведут к резкому ухудшению состояния здоровья — и в момент обследования, и в далеком будущем.
Литература
1. Войтоловский Л.Н. Восходил кровавый Марс: по следам войны. – М., 1998.
2. Микиртичан Г.Л. Показатели здоровья и помощь детям в годы первой мировой войны // Российская академия медицинских наук. Бюллетень Национального научно-исследовательского института общественного здоровья. – 2014. – № 1. – С. 143–145.
3. Митиш М.Д. Состояние здоровья детей в возрасте 6–13 лет, родившихся недоношенными // Академический журнал Западной Сибири. – 2013. – Т. 9, № 4. – С. 39–40.
4. Найденкина С.Н., Любимова Т.В. Дети, родившиеся с массой тела менее 2 кг: анализ состояния здоровья // Труды Ижевской государственной медицинской академии: сборник научных статей / Министерство здравоохранения Российской Федерации, ГБОУ ВПО «Ижевская государственная медицинская академия». – Ижевск, 2015. – С. 82–84.
5. Николаева Е.И. Теоретический анализ и экспериментальное решение проблемы отказа от детей-сирот в приемных семьях // Теоретическая и экспериментальная психология. – 2014. – Т. 7, № 4 [Электронный ресурс]. – URL: http://tepjournal.ru/ru/soderzhanie/2014/tom-7-4.
6. Николаева Е.И., Сафонова А.М. Детская психическая травма как отзвук социальных потрясений // Историческая психология и социология истории. – 2010. – Т. 3, № 1. – С. 184–194.
7. Николаева Е.И., Сафонова А.М., Купчик В.И. Зависимость эмоциональных реакций человека от негативных переживаний в детстве // Психологический журнал. – 1996. – Т. 17, № 3. – С. 92–98.
8. Петрова Е.И. Состояние здоровья детей-сирот и детей, находящихся в трудной жизненной ситуации (по материалам Рязанской области) // Российский медико-биологический вестник им. академика И.П. Павлова. – 2011. – № 4. – С. 74–77.
9. Приходько О.Г., Югова О.В. Становление системы ранней помощи в России. – М., 2015.
10. Талеб Н.Н. Черный лебедь. Под знаком непредсказуемости. – М.: Колибри, Азбука-Аттикус, 2012.
11. Уолтер М. Развитие силы воли. – М.: Манн, Иванов и Фербер, 2015.
12. Эпидемиология нарушений состояния здоровья детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей / Н.О. Давыдова, Е.В. Кияева, И.И. Черемушникова [и др.] // Экология человека. – 2014. – № 8. – С. 30–37.
13. Эрман М.В. I Межрегинальная конференция «Здоровье детей: профилактика социально-значимых заболеваний». Санкт-Петербург-2007 // Медицина. XXI век. – 2007. – № 7. – С. 29–32.
14. Ярославцева И.В. Депривированные дети: проблемы здоровья и адаптации. – Иркутск, 2002.
15. Aboud F.E., Yousafzai A.K. Global Health and Development in Early Childhood // Annu. Rev. Psychol. – 2015. – Vol. 66. – P. 433–457.
16. A longitudinal typology of symptoms of depression and anxiety over the life course / I. Colman, G.B. Ploubidis, M.E.J. Wadsworth [еt al.] // Biol. Psychiatry. – 2007. – Vol. 62. – P. 1265–1271.
17. Bar-Haim Y., Marshall P.J., Fox N.A. Developmental changes in heart period and high-frequency heart period variability from 4 months to 4 years of age // Dev. Psychobiol. – 2000. – Vol. 37. – P. 44–56.
18. Barker D.J.P., Osmond C. Infant mortality, childhood nutrition, and ischaemic heart disease in England and Wales // Lancet. – 1986. – Vol. 1. – P. 1077–1081.
19. Bergman L.R., Magnusson D., El-Khouri B.M. Studying Individual Development in an Interindividual Context: A Person-Oriented Approach. Volume 4 of Paths Through Life. – Mahwah, NJ: Erlbaum, 2003.
20. Bornstein M. H. Human Infancy … and the Rest of the Lifespan // Annu. Rev. Psychol. – 2014. – Vol. 65. – P. 121–158.
21. Bronfenbrenner U., Morris P.A. The bioecological model of human development // Handbook of Child Psychology. – Vol. 1: Theoretical Models of Human Development / ed. by R.M. Lerner, W. Damon. – New York: Wiley, 2006. – P. 793–828.
22. Butz W.P., Torrey B.B. Some frontiers in social science // Science. – 2006. – Vol. 312. – P. 1898–1900.
23. Calkins S.D., Keane S.P. Cardiac vagal regulation across the preschool period: stability, continuity, and implications for childhood adjustment // Dev. Psychobiol. – 2004. – Vol. 45. – P. 101–112.
24. Case A., Fertig A., Paxson C. The lasting impact of childhood health and circumstances // J. Health Econ. – 2005. – Vol. 24. – P. 365–389.
25. Does preterm birth influence cardiovascular risk in early adulthood? / G.F. Kerkhof, P.E. Breukhoven, R.W. Leunissen [еt al.] // J. Pediatr. – 2012. – Vol. 161. – P. 390–396.
26. Do the effects of early severe deprivation on cognition persist into early adolescence? Findings from the English and Romanian adoptees study / C. Beckett, B. Maughan, M. Rutter [еt al.] // Child Dev. – 2006. – Vol. 77. – P. 696–711.
27. Duncan G.J., Ziol-Guest K.M., Kalil A. Early-childhood poverty and adult attainment, behavior, and health // Child Dev. – 2010. – Vol. 81. – P. 306–325.
28. Early childhood poverty, immune mediated disease processes, and adult productivity / K. Ziol-Guest, G.J. Duncan, A. Kalil [еt al.] // Proc. Natl. Acad. Sci. USA. – 2012. – Vol. 109. – P. 17289–17293.
29. Early environmental regulation of hippocampal glucocorticoid receptor gene expression: characterization of intracellular mediators and potential genomic target sites / I.C. Weaver, P. La Plante, S. Weaver [et al.] // Mol. Cell. Endocrinol. – 2001. – Vol. 185. – P. 205–218.
30. Fetal and infant growth and glucose tolerance in the Hertfordshire Cohort Study: a study of men and women born between 1931 and 1939 / D.I. Phillips, P. Goulden, H.E. Syddall [еt al.] // Diabetes. – 2005. – Vol. 54. – P. 145–150.
31. Fetal growth and the adrenocortical response to psychological stress / A. Jones, K.M. Godfrey, P. Wood [еt al.] // J. Clin. Endocrinol. Metab. – 2006. – Vol. 91. – P. 1868–1871.
32. Fetal origins of adult disease: strength of effects and biological basis / D.J.P. Barker, J.G. Eriksson, T. Fors´en [еt al.] // Int. J. Epidemiol. – 2002. – Vol. 31. – P. 1235–1239.
33. Gelfand A.A., Thomas K.C., Goadsb P.J. Before the headache: infant colic as an early life expression of migraine // Neurology. – 2012. – Vol. 79. – P. 1392–1396.
34. Giffin N.J., Benton S., Goadsby P.J. Benign paroxysmal torticollis of infancy: four new cases and linkage to CACNA1A mutation // Dev. Med. Child Neurol. – 2012. – Vol. 44. – P. 490–493.
35. Heart rate variability analysis of normal and growth restricted children / W. Aziz, F.S. Schlindwein, M. Wailoo [еt al.] // Clin. Auton. Res. – 2012. – Vol. 22. – P. 91–97.
36. Hoek H.W., Brown A.S., Susser E. The Dutch famine and schizophrenia spectrum disorders // Soc. Psychiatry Epidemiol. – 1998. – Vol. 33. P. 373–379.
37. Hoek H.W., Brown A.S., Susser E.S. The Dutch famine studies: prenatal nutritional deficiency and schizophrenia // Prenatal Exposures in Schizophrenia. Progress in Psychiatry / ed. by E.S. Susser, A.S. Brown, J.M. Gorman. – Washington, DC: Am. Psychiatr. Assoc., 1999. – P. 135–161.
38. Lewontin R. The Triple Helix. – Cambridge, MA: Harvard Univ. Press, 2005.
39. Longitudinal study of reading skills among very-low-birthweight children: Is there a catch-up? / S. Samuelsson, O. Finnstrom, O. Flodmark [еt al.] // J. Pediatr. Psychol. – 2006. – Vol. 319. – P. 967–977.
40. Neurologic and developmental disability at six years of age after extremely preterm birth / N. Marlow, D. Wolke, M.A. Bracewell [еt al.] // N. Engl. J. Med. – 2005. – Vol. 352. – P. 9–19.
41. NICHD Early Child Care Res. Netw. Child Care and Child Development. – New York: Guilford, 2005.
42. Normality and impairment following profound early institutional deprivation: a longitudinal follow-up into early adolescence / J.M. Kreppner, M. Rutter, C. Beckett [еt al.] // Dev. Psychol. – 2007. – Vol. 43. – P. 931–946.
43. Paroxysmal fussing in infancy, sometimes called colic / M.A. Wessel, J.C. Cobb, E.B. Jackson [еt al.] // Pediatrics. 1954. – Vol. 14. – P. 421–435.
44. Regional brain development in serial magnetic resonance imaging of low-risk preterm infants / A.U. Mewes, P.S. Huppi, H. Als [еt al.] // Pediatrics. – 2006. – Vol. 118. – P. 23–33.
45. Roseboom T., de Rooij S., Painter R. The Dutch famine and its long-term consequences for adult health // Early Hum. Dev. – 2006. – Vol. 82. – P. 485–491.
46. Salt A., Redshaw M. Neurodevelopmental follow-up after preterm birth: follow up after two years // Early Hum. Dev. – 2006. – Vol. 82. – P. 185–197.
47. School difficulties at adolescence in a regional cohort of children who were extremely low birth weight. Pediatrics / S. Saigal, L. Hoult, D. Streiner. – 2000. – Vol. 105. – P. 325–331.
48. Shenkin S.D., Starr J.M., Deary I.J. Birth weight and cognitive ability in childhood: a systematic review // Psychol. Bull. – 2004. – Vol. 130. – P. 989–1013.
49. Skeels H.M. Adult status of children with contrasting early life experience // Monographs of the Society of Research in Child Development. – 1966. – Vol. 31, № 3. – P. 1–65.
50. van den Berg G.J., Lindeboom M., Lopez M. Inequality in individual mortality and economic conditions earlier in life // Soc. Sci. Med. – 2009. – Vol. 69. – P. 1360–1367.
51. van de Weijer-Bergsma E., Wijnroks L., Jongmans M.J. Attention development in infants and preschool children born preterm: a review // Infant Behav. Dev. – 2008. – Vol. 3. – P. 333–351.
52. van Ijzendoorn M.H., Bakermans-Kranenberg M.J., Juffer F. Plasticity of growth in height, weight, and head circumference: meta-analytic evidence of massive catch-up after international adoption // J. Dev. Behav. Pediatr. – 2007. – Vol. 28. – P. 334–343.
53. van Ijzendoorn M.H., Juffer F., Poelhuis C.W.K. Adoption and cognitive development: a meta-analytic comparison of opted and nonadopted children’s IQ and school performance // Psychol. Bull. – 2005. – Vol. 13. – № 2. – P. 301–316.
54. Ziol-Guest K., Duncan G.J., Kalil A. Early childhood poverty and adult body mass index // Am. J. Public Health. – 2009. – Vol. 99. – P. 527–532.
Ссылка для цитирования
УДК 159.922.3
Николаева Е.И. Предсказания детства: возможен ли прогноз здоровья взрослого, основанный на изучении данных развития ребенка (на примере лонгитюдных исследований) // Медицинская психология в России: электрон. науч. журн. – 2016. – N 2(37) [Электронный ресурс]. – URL: http://mprj.ru (дата обращения: чч.мм.гггг).
Все элементы описания необходимы и соответствуют ГОСТ Р 7.0.5-2008 "Библиографическая ссылка" (введен в действие 01.01.2009). Дата обращения [в формате число-месяц-год = чч.мм.гггг] – дата, когда вы обращались к документу и он был доступен.
|
|
|
|
Предыдущие |
|
|