РћСЃРёРїРѕРІ Р’.Рџ.

 

Вернуться на главную страницу
О журнале
Редакционный совет
Приглашение к публикациям

Генезис расстройств поведения и приспособительных реакций: аффективно–динамическая модель агрессии

Фурманов И.А. (Минск, Республика Беларусь)

 

 

Фурманов Игорь Александрович

Фурманов Игорь Александрович

–  доктор психологических наук, профессор, заведующий кафедрой психологии; Белорусский государственный университет, Кальварийская, 9, Минск, 220004, Республика Беларусь. Тел.: +375 (017) 2597049.

E-mail: fourmigor@gmail.com

 

Аннотация

В обзоре представлена аффективно–динамическая модель агрессии, объясняющая генезис расстройств поведения и приспособительных реакций. Отмечается, что агрессия, нарушения поведения и расстройства адаптации есть реакции на кризисную ситуацию, возникающую вследствие депривации или фрустрации актуальных потребностей. В результате продолжительного воздействия чрезмерного уровня стимуляции (напряжения, связанного с переживанием необходимости удовлетворить потребность) возникает чувство страдания. В качестве базовых эмоциональных реакций на страдание рассматриваются эмоции страха и гнева. Взаимовлияние страха и гнева может непосредственно оказывать влияние на развитие определенного типа поведения.

При значительном доминировании страха преобладает механизм подавления, направленный на исключение из сознания мыслей или переживаний, вызванных негативными эмоциями. Это приводит к формированию подавлено–агрессивного типа поведения (реакциям пассивного негативизма или аффективной, неконтролируемой агрессии). В случае относительного паритета страха и гнева может действовать механизм смещения (замещения) — разрядки накопившихся эмоций на предметы, животных или людей, воспринимаемых как менее опасных для индивида, вместо выражения эмоций на истинные объекты, вызывающие негативные эмоции. В результате формируется пассивно–агрессивный тип поведения (реакции активного негативизма, косвенной агрессии, скрытой вербальной агрессии). Когда гнев является доминирующей эмоцией, действует механизм проекции и регрессии. Наблюдаются открытые агрессивные реакции, что соответствует активно-агрессивному типу поведения (реакции открытой вербальной агрессии и физической агрессии). Взаимодействие в триаде «страдание — страх — гнев» может быть как адаптивным, так и дезадаптивным. Его позитивными последствиями могут стать действия, направленные на преодоление препятствий к удовлетворению потребностей, направленные на то, чтобы не допустить кризисной ситуации в будущем. Дезадаптивность имеет место тогда, когда гнев, возникающий при переживании сильного страдания при повторяющихся попытках обрести утраченный объект удовлетворения потребностей или устранить преграду на пути к нему, ведет к разрушительной агрессии.

Типы поведения определяют три стратегии психосоциальной адаптации: пассивное приспособление, адаптивное самоограничение, активное приспособление. Аффективно–динамическая модель агрессии успешно позволяет также понять причины и механизмы формирования различных психосоматических симптомов. Данные исследования убедительно доказывают, что индивид, который постоянно подавляет свой гнев, не имеет возможности адекватно выразить его в поведении, больше подвержен риску психосоматических расстройств. Невыраженный гнев, хотя и не является единственной причиной психосоматической симптоматики, может выступать в качестве этиологического фактора различных заболеваний, случайных и симптоматических действий.

Ключевые слова: агрессия; нарушения поведения; страдание; страх; гнев; типы поведения; стратегии психосоциальной адаптации; психосоматический симптом.

 

Ссылка для цитирования размещена в конце публикации.

 

 

Введение

В международной классификация 10-го пересмотра болезней и проблем, связанных со здоровьем, расстройства поведения трактуются как повторяющиеся, устойчивые образцы необщительного, агрессивного или вызывающего поведения [10]. Указывается, что такое поведение можно расценить как наивысшее проявление социальных возрастных нарушений, тем не менее, оно может быть и более тяжелым, и более длительным. Черты такого расстройства поведения могут также быть следствием или причиной других психических состояний, например, расстройств приспособительных реакций.

Результаты анализа различных психологических теорий агрессивного поведения, эмпирические данные собственных исследований и их феноменологическое осмысление [22] позволили исследовать и интерпретировать этиологию агрессии и нарушений поведения с новых теоретических позиций: аффективно-динамического подхода.

Термины

Ключевой категорией разработанной на основе этого подхода модели агрессии является понятие «поведение», которое мы определили как систему любых (идеальных или реальных) психомоторных актов (действий, поступков); как активность, возникающую при взаимодействии человека и среды и обеспечивающую прямое или непрямое удовлетворение потребности в процессе адаптации [23]. В этом случае к «нарушениям поведения» можно отнести действия человека, которые приводят к затруднению биологической, психологической и социальной адаптации, сопровождающиеся намеренным причинением страдания или вреда самому себе, окружающим или обществу в целом.

Нашими исследованиями доказывается, что основу нарушений поведения составляет агрессия. Агрессия трактуется как модель поведения, обеспечивающая адаптацию человека, как один из способов удовлетворения актуальных потребностей в кризисной ситуации развития и жизнедеятельности (депривации, фрустрации, стресса). Ее следует отличать от агрессивности как личностной черты, которую надлежит рассматривать как готовность, предрасположенность человека к реализации агрессивной модели поведения. Принципиальным различием между этими феноменами является то, что первый проявляется как релевантная реакция только на ситуацию провокации агрессии и исчезает после окончания действия стимула, а второй — как нерелевантная реакция агрессии вне зависимости от ситуации; он может наблюдаться достаточно длительное время и обнаруживаться во враждебном, мстительном, завистливом, ревнивом отношении к объекту (стимулу).

Таким образом, отличительной особенностью разработанной модели стало рассмотрение агрессии и нарушений поведения как реакции на кризисную ситуацию, возникающую вследствие депривации или фрустрации актуальных потребностей (рисунок 1).

 

 

Рисунок 1. Схема аффективно-динамической регуляции поведения

 

Обоснование аффективно-динамической модели агрессии

Утверждение, что в основе человеческого поведения лежат потребности, не требует подтверждения. Наша позиция в данном случае совпадает с мнением К. Левина [8; 9] о том, что потребность отражает динамическое состояние (активность), которое возникает у человека при осуществлении какого-нибудь намерения, действия. Потребность стремится к удовлетворению, состоящему в разрядке ее динамического напряжения, и к последующему уравновешиванию. Таким образом, согласно К. Левину, напряженная система будет разряжаться через действие, активность, продолжающуюся до тех пор, пока не будет достигнута цель действия (удовлетворение потребности). В противном случае, если напряженная система не может разрядиться, уравновешивание достигается за счет выполнения замещающих действий.

Следует указать, что в динамике процесс удовлетворения потребностей проходит три стадии:

1. Стадию напряжения (когда возникает ощущение объективной недостаточности в чем-либо). В основе мотивации лежит физиологический механизм активирования хранящихся в памяти следов тех внешних объектов, которые способны удовлетворить имеющуюся у организма потребность, и следов тех действий, которые способны привести к ее удовлетворению. Не существует мотивации без потребностного состояния.

Для этой стадии характерно общее увеличение энергии потребности. Это выражается в возникновении некоторой внутренней напряженности, появлении эмоционального возбуждения. Процесс этот протекает по законам нервной доминанты: возникновение сильного очага напряжения угнетает или ликвидирует другие напряжения, стягивая к себе всю их энергию. Здесь большую роль играет значимость объекта, потребление которого привлекает человека, его притягательная сила.

2. Стадию оценки (когда появляется реальная возможность обладания, например, определенным предметом, и человек может удовлетворить свою потребность). Это стадия соотнесения объективных и субъективных возможностей удовлетворения потребностей. На основе врожденного и, главным образом, ранее приобретенного индивидуального опыта происходит прогнозирование не только предмета удовлетворения потребности, но и вероятности (возможности) получения или избегания жизненно важного фактора, если последний вреден для человека.

Эту оценку человек производит, сопоставляя информацию о средствах, предположительно необходимых для удовлетворения данной потребности в данных обстоятельствах, с наличной информацией о средствах, которыми он реально располагает. Подобная оценка может происходить как на осознаваемом, так и на неосознаваемом уровне, а ее интегральным результатом является эмоция — отражение мозгом человека какой-либо актуальной потребности и вероятности ее удовлетворения в данный момент. Низкая вероятность ведет к возникновению отрицательных эмоций, которые человек стремится ослабить, предотвратить. Возрастание вероятности удовлетворения по сравнению с ранее имевшимся прогнозом порождает положительные эмоции, которые человек стремится усилить, продлить, повторить.

Таким образом, почувствовав, что та или иная ситуация может удовлетворить потребность, человек начинает взвешивать имеющиеся в его распоряжении средства и способы действия, анализировать конкретные условия достижения цели. К субъективным возможностям относится в первую очередь оценка собственной готовности к действию, степень информированности и уверенности в вероятности удовлетворения потребности.

3. Стадию насыщения (когда до минимума снижаются напряжение и активность). Эта стадия отличается разрядкой накопившейся напряженности и, как правило, сопровождается получением удовольствия или наслаждения.

Вместе с тем, несмотря на значительный вклад в разработку проблемы детерминации поведения, теория К. Левина имеет один существенный недостаток: в ней слабо отражена взаимосвязь между поведением и сознанием, динамичностью и аффективностью. Более того, он не придавал значения содержанию потребности, считая определяющим лишь ее динамический аспект: ее сильную или слабую напряженность, коммуникацию с другими потребностями. Поэтому К. Левин полагал, что именно динамическое состояние, напряжение является одним из решающих детерминирующих факторов психической деятельности человека.

Попытку преодолеть недостатки теории К. Левина, а также изложить собственную точку зрения на проблему детерминации поведения в свое время предприняла Л.И. Божович [1]. Она также считала, что в основе человеческого поведения лежат потребности, которые непосредственно побуждают индивида к активности. Однако потребность никак нельзя отождествлять с наличием объективно существующей нужды. Нужда, не отраженная в соответствующем переживании, не становится побудителем поведения. Поэтому нами, так же, как и Л.И. Божович, под потребностью понимается отражаемая в форме переживания (а не обязательно осознания) нужда индивида в том, что необходимо для поддержания организма и развития его личности.

Итак, активность в основном направлена на поиск объектов удовлетворения потребностей. Направленность же поведения определяется системой доминирующих мотивов. Совокупность потребностей и мотивов образуют мотивационную систему, в которой следует различать два компонента: содержательный и динамический. Содержательный компонент мотивации указывает на состав актуальных потребностей, их структурную композицию. Он определяет предполагаемую направленность поведения, опосредованно через поставленную цель или принятое решение. Динамический компонент выполняет собственно побудительную функцию.

В случаях, когда потребность удовлетворяется, меняется направленность поведения — поведение направляется на удовлетворение другой актуальной потребности [11]. В тех случаях, когда потребность не удовлетворяется, направленность мотивации сохраняется, но начинает расти ее напряженность. Существует оптимум мотивации, за пределами которого возникает эмоциональное поведение. Понятие оптимума мотивации связано с адекватностью или неадекватностью реакций на ситуацию. Эта связь соответствует отношению между интенсивностью (напряженностью) мотивации и реальными возможностями субъекта в конкретной ситуации [18].

В наших исследованиях была обнаружена корреляция между высокими показателями напряженности мотивации, характеризующими «разрыв» между уровнем собственно побуждений и степенью удовлетворенности мотивов, и различными проявлениями агрессии [22]. Особенно рельефно эта взаимосвязь проявляется у индивидов, находящихся в ситуации депривации и фрустрации, например, пострадавших от катастрофы на Чернобыльской АЭС. Так, было установлено, что события, происшедшие после аварии на Чернобыльской АЭС, в первую очередь сказались на особенностях развития и социальной адаптации детей и явились катализатором многих негативных процессов в психической жизни ребенка. Сложившуюся ситуацию с полным основанием можно квалифицировать как кризисную. Переживание воздействия таких неблагоприятных факторов, как необходимость вынужденного проживания на загрязненной территории и состояние социально-психологической дезадаптации, связанное с ожиданием переселения в другие районы, привело к тому, что дети, находящиеся в ситуации пролонгированного стресса, вызванного депривацией психологически важных для нормального развития ребенка потребностей и фрустрацией привычных способов их удовлетворения, становились более агрессивными [20; 21].

Согласно П.В. Симонову [17], в результате отражения человеком какой-либо актуальной потребности (ее качества и величины) и вероятности (возможности) ее удовлетворения на основе врожденного и онтогенетического опыта появляются определенные эмоции.

Следуя этой логике, первым условием появления устойчивой эмоции является удовлетворение или неудовлетворение потребности, которое и порождает эмоциональное состояние удовольствия или неудовольствия. С.Л. Рубинштейн [16] отмечал, что то или иное эмоциональное отношение к определенному предмету или лицу, представленное в сознании в виде непосредственного переживания, формируется на основе потребности по мере того, как осознается зависимость их удовлетворения от этого предмета или лица, испытывая те эмоциональные состояния удовольствия или неудовольствия, которые они доставляют индивиду. Кроме того, в силу многообразия потребностей один и тот же предмет или лицо могут приобретать для человека различное и даже противоположное — как положительное, так и отрицательное — эмоциональное значение.

Другим важным условием появления эмоциональной реакции, опосредованной ростом напряженности мотивационной системы, является оценка вероятности удовлетворения потребности. Если величина потребности нарастает, а оценка вероятности ее удовлетворения падает, то такое состояние переживается как негативное, сопровождающееся отрицательным эмоциональным фоном, и наоборот [14; 34]. В частности, исследования показывают, что предвидение возможного удовлетворения потребности может являться основным мотивационным условием поведения: человек ставит себе цели, которые, как он ожидает, приведут к вознаграждению, удовлетворению потребности [32]. Важные цели с высокой возможностью достижения (большая надежда) вызывают положительный аффект (радость, удовольствие); важные цели с низкой вероятностью достижения (слабая надежда) вызывают тревожность или депрессивность [6]. Таким образом, сила напряженности мотивации определяет валентность (знак) и модальность эмоционального фона поведения.

Ситуацию, когда субъект сталкивается с «невозможностью реализации внутренних необходимостей своей жизни» [2], с проблемой потенциальной или актуальной угрозы удовлетворению основных потребностей, из которой он не может уйти или разрешить в короткое время и привычным способом, можно охарактеризовать как кризисную [35].

В свою очередь, Дж. Каплан [31] выделяет четыре последовательных стадии кризиса:

1)

первичный рост напряжения, стимулирующий привычные способы решения проблемы;

2)

дальнейший рост напряжения в условиях, когда эти способы оказываются безрезультатными;

3)

еще большее увеличение напряжения, требующее мобилизации внешних и внутренних ресурсов;

4)

если все попытки оказываются тщетными, то повышаются тревожность и депрессивность, появляется чувство беспомощности и безнадежности, возникает дезорганизация личности и поведения (агрессивность).

Здесь необходимо отметить — кризис может закончиться на любой из стадий, если угроза исчезает или обнаруживается какой-либо способ удовлетворения потребности. Возможны два варианта разрешения кризисной ситуации:

1)

главным способом избавиться от травмирующего действия нарастающего напряжения является переориентация на другие объекты или способы удовлетворения потребностей (т.е. поиск замещающего объекта);

2)

использование психологических защит: подавления, а также изоляции аффекта, вытеснения (особенно агрессивного компонента), замещения, отрицания [37].

В частности, нашими исследованиями установлено, что доминирующими психологическими защитами преступников-мужчин, находящихся в заключении, являются проекция, отрицание, интеллектуализация, замещение, вытеснение, регрессия.

Полученные данные согласуются с результатами исследований Н.В. Фурмановой [28], в которых отмечается, что в структуре психологических защит дезадаптированной личности главенствующее положение занимают проекция, регрессия и замещение, а высокий уровень адаптации личности обеспечивается надежной умеренной положительной взаимосвязью с механизмом отрицания и достоверной отрицательной корреляционной связью с механизмами регрессии, замещения, проекции, интеллектуализации, реактивного образования, компенсации и подавления.

При этом следует сделать акцент на том, что в действии механизмов психологических защит главное место принадлежит переживанию, которое представляет собой внутреннюю (психическую) работу и определяет характер и направленность действий, с помощью которых человеку удается перенести те или иные жизненные события, восстановить утраченное душевное равновесие, справиться с кризисной ситуацией [2].

Возникающая при кризисной ситуации напряженность, а также связанные с ней переживания могут оказывать влияние на появление (усиление) определенных личностных особенностей и моделей поведения.

В результате продолжительного воздействия чрезмерного уровня стимуляции (в нашем случае — напряжения, связанного с переживанием необходимости удовлетворить потребность) возникает чувство страдания. Страдание сообщает человеку о том, что ему плохо, и побуждает его предпринимать определенные действия с тем, чтобы устранить причину страдания или изменить свое отношение к объекту, служащему причиной этому [19].

Э. Фромм отмечал, что факт страдания, независимо от того, осознан он или нет, вызывает динамическое стремление преодолеть страдание, т.е. стремление к переменам [24]. Таким образом, страдание как аффективный процесс может служить причиной или источником поведения, т.е. «фактором, который поддерживает или прекращает возникающие формы поведения» [42]. Это происходит согласно гедонистическому принципу максимизации позитивной аффективности (удовольствия, радости) и минимизации негативной аффективности (страдания).

В частности, в исследованиях В.Б. Пархомовича [20] показано, что состояние агрессивных подростков вне зависимости от пола характеризуется выраженными переживаниями эмоционального дискомфорта.

Можно указать на две основные причины возникновения страдания. Первая — это депривация — состояние, которое возникает при отсутствии предмета или возможности, необходимых для удовлетворения потребности. Другая, фрустрация, — состояние, которое больше относится к последствиям, связанным с процессом удовлетворения потребности: когда на пути к объекту удовлетворения возникают различного рода препятствия. Здесь, вероятно, следует указать на дополнение мотивационного напряжения эмоциональным.

Эмоциональное напряжение — это состояние, характеризующееся повышенным уровнем активации и соответствующим ему эмоциональным возбуждением, которые блокируются в экспрессивно-исполнительской фазе. Другими словами, эмоциональное напряжение возникает, как правило, в ситуациях, которые вызывают страх, но исключают бегство; вызывают гнев, но делают невозможным его выражение. Поэтому состояния депривации и фрустрации могут появиться лишь при условии достижения определенного уровня эмоционального возбуждения — интенсивности страдания. При этом, в соответствии с «принципом удовольствия», страдание ведет как к возрастанию активности, увеличению интенсивности внешних реакций с целью удовлетворения потребности, так приводит и к усилению внутренней активности, а именно — к введению механизмов психологической защиты для уменьшения напряжения [14; 15]. И то, и другое может стимулироваться определенными эмоциями, сопровождающими либо реализацию потребности, либо ее сдерживание. В связи с этим различают стенические эмоции (приводящие к увеличению активности, к действию) и астенические (не побуждающие к действию). Анализ следствий испытываемого страдания показывает, что к первым можно причислить негодование, гнев, ярость. Ко вторым относятся уныние, упадок духа, одиночество, отверженность, обида, настороженность, тревожность и др.

В наших исследованиях было установлено, что при более высокой напряженности мотивации и сильном чувстве неудовлетворенности дети подросткового и юношеского возраста с высоким уровнем агрессивности имели более неблагоприятное фоновое эмоциональное состояние. Так, например, в сравнении с неагрессивными, состояние агрессивных детей отличалось преобладанием эмоциональных переживаний астенического типа, которое, во-первых, отражает склонность данной категории детей к гомеостатическому комфорту и эмоциональным предпочтениям гедонистического характера, а, во-вторых, сопровождается повышенной раздражительностью и подозрительностью. Кроме того, агрессивных детей отличают более высокая внутренняя конфликтность, предрасположенность к аффективному поведению, депрессивность. Вместе с тем, в состоянии фрустрации у детей с высокими показателями агрессивности преобладали эмоциональные переживания стенического типа. Этот тип эмоций, как правило, приводит к повышению общей активности, часто импульсивной и беспорядочной, направленной на преодоление препятствия. Этим подтверждается мнение о том, что агрессия является одним из наиболее часто встречаемых стенических проявлений фрустрации [22].

Проведенное корреляционное исследование позволило выявить вне зависимости от пола положительные взаимосвязи самозащитных экстрапунитивных реакций на фрустрацию с реактивной и проактивной агрессией, в частности с властным компонентом проактивной агрессии. Самозащитные импунитивные и препятственно-доминантные импунитивные реакции имеют отрицательную взаимосвязь с реактивной агрессией. Вместе с тем были обнаружены и некоторые половые различия: препятственно-доминантные интропунитивные реакции на ситуацию фрустрации у мужчин положительно, а у женщин отрицательно связаны с аффилиативным компонентом проактивной агрессии [7].

Установлено, что возникновение реактивной и проактивной агрессии определяется двумя основными факторами, а именно — тем или иным социальным событием, которое провоцирует поведение, и эмоциями, возникающими у агрессора [40].

Реактивная агрессия стимулируется некоторым кратковременным или относительно кратковременным фрустрирующим или аверсивным событием, возникающим перед агрессивным действием. Очевидно, что само по себе фрустрирующее событие может сопровождаться или не сопровождаться агрессивным поведением. Фрустрирующее событие приводит в реактивной агрессии только в случае, когда вызывает отрицательную эмоцию — гнев. Гнев является необходимым компонентом реактивной агрессии, хотя вызванный фрустрацией гнев не всегда приводит к нападению на кого-то или что-то. Таким образом, реактивная агрессия протекает по схеме: фрустрация, гнев и нападение.

Проактивную агрессию часто называют инструментальной агрессией, поскольку это поведение нацелено на достижение определенного результата, к которому стремится агрессивный человек. Агрессор, возможно, и не хочет намеренно травмировать свою жертву, но эти действия могут быть просто необходимы, чтобы чего-либо добиться от нее. Понятно, что вид травмированной жертвы не может вызывать никаких положительных эмоций. Тем не менее, проактивная агрессия сопровождается получением положительных эмоций от причинения вреда жертве. Удовольствие или возбуждение, а не гнев становятся доминирующими эмоциональными состояниями в проактивной агрессии.

В случае проактивной агрессии удовольствие может быть получено по двум причинам. Во-первых, реализация власти, возможность доминирования, оскорбления жертвы и вид покорной жертвы могут выступать как стимул для возникновения положительных эмоций у агрессора. Во-вторых, положительные эмоции могут возникать и тогда, когда агрессор оскорбляет или нападает на жертву не в одиночку, а с кем-то совместно. В этом случае важным становится ощущение единства с другими агрессорами в отношении впечатления о тех или иных отрицательных чертах жертвы. Такое согласие также увеличивает аффилиацию между членами группы. Поэтому положительные эмоции агрессора являются необходимым компонентом проактивного агрессивного поведения [24].

В исследованиях Д.Я. Дмитриевой [5; 26] было определено, что в повседневной обстановке эмоциональное состояние жен, подвергающихся психологическому насилию в супружеских отношениях, существенно более неблагополучное, чем женщин, не испытывающих психологической агрессии со стороны мужей. В частности, они значительно меньше ощущают радость и более интенсивно переживают горе и презрение, а также гнев, отвращение и страх. Все в комплексе делает их более тревожными, депрессивными, враждебными и менее счастливыми.

Еще более негативным становится эмоциональное состояние женщин, подвергающихся психологическому насилию, когда они находятся рядом с мужем (агрессором). На фоне значительного снижения переживания радости и удивления они более интенсивно испытывают эмоции волнения, горя, гнева, отвращения, презрения, страха и вины. Значительно сильнее эти женщины подвержены тревожности, депрессивности и враждебности. Это позволяет выдвинуть предположение, что, выражая явное неудовольствие сложившейся ситуацией, женщины оценивают супружеские отношения как достаточно опасные, что мотивирует их к действиям явно агрессивного характера, а именно — проявляется в стремлении избавиться от объекта, вызывающего негативные эмоции.

Исходя из вышеизложенного, в качестве одной из базовых эмоциональных реакций на страдание можно рассматривать эмоцию гнева. С точки зрения филогенеза, гнев имел важное значение для выживания человека, поскольку способствовал мобилизации энергии индивида и делал его готовым к активной самозащите [6]. Согласно теории С. Томкинса [41], страдание является врожденным возбудителем гнева. С его точки зрения, это происходит благодаря тому, что внешне воздействие или травматические переживания, вызывающие непрерывное страдание, могут понизить порог гнева. Идея такова: поскольку страдание вызывается умеренно высокой и постоянной нейронной активацией, длительное страдание может привести к переходу плотности нейронных зарядов через порог гнева.

При этом, чем сильнее гнев, тем более сильным и энергичным чувствует себя индивид, и тем больше его готовность к физическим действиям. А. Бандура [30] трактует гнев как один из основных компонентов общего возбуждения, которое способствует возникновению агрессии.

Другой базовой эмоциональной реакцией на страдание является страх. В данном случае страх может возникать как реакция опасения, что потребность не будет удовлетворена из-за отсутствия объекта удовлетворения или невозможности устранения препятствия к достижению цели, и страдание будет продолжаться. Как отмечает К. Изард [6], при страхе сочетаются высокое напряжение, импульсивность и активность. На поведенческом уровне чрезмерная напряженность может приводить к заторможенности действий, вплоть до «застывания тела», т.е. двигательного ступора (астенический страх). Высокое возбуждение (импульсивность и активность), напротив, могут вести к неадекватному поведению в форме панических или разрушительных неэффективных реакций (стенический страх). Однако общим для людей, переживающих страх, является ощущение сильного желания убежать или спрятаться. Поэтому страх главным образом способствует одному типу поведения — поведению избегания, «бегства» из ситуации [Там же]. В этом случае использование психологических защит как раз и является «уходом» от травмирующих переживаний страдания. Вместе с тем возможен и другой исход, когда реакция ухода из ситуации сопровождается агрессивностью [18] или реакциями удаления объекта, вызывающего страх, путем его разрушения [35].

Взаимовлияние страха и гнева может непосредственно сказываться на характере поведения. В частности, согласно данным Р. Плучика, Х. Келлермана, Х. Конте [39], указанным эмоциям соответствуют разные прототипические адаптивные комплексы: страху — защита, протекция (избегание угрозы или вреда за счет увеличения расстояния между организмом и источником опасности, бегство), гневу — разрушение (устранение препятствия на пути удовлетворения потребности).

В связи с этим мы полагаем, что при значительном доминировании страха преобладает механизм подавления, направленный на исключение из сознания мыслей или переживаний, вызванных негативными эмоциями. Это приводит к формированию подавленно-агрессивного типа поведения. В этом случае чаще всего наблюдаются реакции пассивного негативизма, проявляющиеся, например, в сопротивлении типа саботажа или аффективной, неконтролируемой агрессии.

В случае относительного паритета страха и гнева может действовать механизм смещения (замещения) — разрядки накопившихся эмоций на предметы, животных или людей, воспринимаемых как менее опасных для индивида, вместо выражения эмоций на истинные объекты, вызывающие негативные эмоции. В результате формируется пассивно-агрессивный тип поведения. В этом случае чаще всего наблюдаются реакции активного негативизма (открытое неповиновение, игнорирование), косвенной агрессии (например, делание мелких гадостей, порча имущества, вандализм и пр.), скрытой вербальной агрессии (распространение сплетен, слухов, оговоры, написание доносов и кляуз).

Когда гнев является доминирующей эмоцией, может действовать механизм проекции и регрессии. Могут наблюдаться открытые агрессивные реакции, что соответствует активно-агрессивному типу поведения. В этом случае чаще всего наблюдаются реакции открытой вербальной агрессии (брань, ругань, угрозы, проклятия) и физической агрессии.

Например, в результате проведенного корреляционного исследования было установлено, что существуют умеренные, значимые взаимосвязи высоких показателей агрессивности с такими психологическими механизмами защит, как замещение, проекция, регрессия, вытеснение. При этом наиболее сильными положительными корреляциями физическая агрессия связана с замещением, подавлением и регрессией, вербальная агрессия — с замещением, регрессией и интеллектуализацией, косвенная агрессия — с замещением, регрессией, компенсацией и отрицательно — с механизмом отрицания.

В других исследованиях было установлено влияние эмоций гнева и страха на стратегии поведения в ситуации провокации агрессии [3]. Так, переживание эмоции гнева в ситуации провокации влияет на проявление таких стратегий поведения, как активная агрессивность, ассертивность и подавленная агрессивность, что подтверждается умеренными положительными корреляциями гнева с первыми двумя стратегиями и отрицательной связью — с третьей стратегией. Переживание эмоции страха влияет на проявление таких стратегий поведения, как пассивная агрессивность, бегство/уход и подавленная агрессивность, что и подтверждается положительными корреляционными связями. Одновременное переживание эмоций гнева и страха влияет на проявление пассивной агрессивности.

Вместе с тем следует отметить, что вид и форма выражения агрессии во многом будут зависеть от предвосхищения последствий агрессивных действий. Агрессия будет тормозиться или трансформироваться, если появляется страх, стимулированный предвидением наказания или возмездия [29]. В частности, в исследованиях было установлено, что положительные и отрицательные ожидания последствий проявления агрессии являются фактором, сдерживающим агрессивное поведение, или способствующим его реализации [4].

Взаимодействие в триаде «страдание — страх — гнев» может быть как адаптивным, так и дезадаптивным. Его позитивными последствиями могут стать действия, направленные на преодоление препятствий к удовлетворению потребностей, направленные на то, чтобы не допустить кризисной ситуации в будущем. Дезадаптивность имеет место тогда, когда гнев, возникающий при переживании сильного страдания (при повторяющихся попытках обрести утраченный объект удовлетворения потребностей или устранить преграду на пути к нему), ведет к разрушительной агрессии.

В наших исследованиях [22; 23] было установлено, что в ситуациях пролонгированной фрустрации и депривации формируются психические состояния, которые оказывают влияние на агрессию человека. К ним относятся:

1. Невротизм. Невротизм близок к понятию астенической личности в пограничной психиатрии и определяется уровнем тревоги и возбудимости. В частности, Е. Гелгорн [33] выделил две формы тревоги: а) возбудимая форма, характеризующаяся беспокойством, гиперактивностью, симпатическими реакциями; б) тормозная форма, характеризующаяся гипоактивностью, парасимпатическими реакциями. Первая возникает при возрастании гнева и ведет к усилению агрессивности, вторая появляется при возрастании страха и ведет к формированию негативных психических состояний. Исследования Х. Лиддела [36], например, показывают, что внутренние страхи, которые не находят внешнего проявления, поддерживают более или менее выраженное состояние тревожности.

2. Депрессия. По мнению ряда авторов, триада «страдание — страх — гнев» является частью синдрома депрессии, которая либо возникает в результате фрустрации, либо является реакцией на депривацию. И в том и в другом случае механизм примерно одинаков и может состоять из трех фаз. Первая: при неудовлетворении потребностей индивид отвечает на утрату объекта или невозможность достижения цели энергичными реакциями в попытке вернуть то, что потеряно, или добиться необходимого. Вторая фаза характеризуется гневом и агрессией, направленными на объект или препятствие. И, наконец, когда первая и вторая фазы не дают результата, происходит «отстранение» от побуждений, стимулирующих активность или адаптивное поведение. Эта полная отстраненность (третья фаза) и вызывает депрессию.

Присутствие страха в синдроме депрессии, во-первых, может выступать мотивационным фактором, побуждающим к удалению себя из ситуации, к перемене обстановки. Во-вторых, может препятствовать появлению чрезмерной враждебности, направленной на себя, и тем самым уменьшать вероятность суицида. Присутствие гнева и высокая внешняя враждебность могут подавлять или ослаблять до некоторой степени страх и чувство вины. Таким образом, такой параметр, как «внешняя враждебность», может служить индикатором депрессивности: чем глубже депрессия, тем внешняя враждебность ниже.

3. Психотизм. Наличие враждебности, возникающей в результате подавления эмоций страха или гнева, вызванных угрожающими объектами. Обычно проявляется в появлении образов, фантазий, сновидений или мыслей о причинении ущерба объекту враждебности. Психотическая личность находится в постоянном внутреннем конфликте с собой, постоянно напряжена и возбуждена вне зависимости от степени напряженности реальной ситуации. Такое хроническое напряжение может без внешнего повода прорываться в неожиданных аффективных реакциях озлобления, ярости, страха и т.п.

Вместе с тем следует отметить, что взаимодействие эмоций — сложное явление. Оно может дезорганизовывать те действия, которые привели к возникновению кризисной ситуации или негативного эмоционального состояния, но зато организовывать действия, направленные на уменьшение или устранение неприемлемых воздействий. Таким образом, взаимодействие эмоций содержит в себе элементы как дезорганизации, так и организации поведения.

Например, в наших исследованиях [22; 23] было выявлено, что такому паттерну реагирования, как подавленно-агрессивный тип поведения, соответствует социальная адаптация по типу пассивного приспособления, проявляющаяся в зависимо-послушном (сверхкомформность, потребность в помощи и доверии со стороны окружающих, неуверенность в себе, неустойчивая самооценка, подавленная эгоистичность и агрессивность) или покорно-застенчивом (отличающемся скромностью, повышенным чувством вины, склонностью к самоуничижению) стилях межличностных отношений.

Пассивно-агрессивному типу поведения соответствует стратегия адаптивного самоограничения, которая в зависимости от валентности объекта взаимодействия реализуется в сотрудничающе-конвенциональном (компромиссное поведение, стремление к сотрудничеству, поиск признания у авторитетных людей, компенсация вытесненных эгоцентричности и агрессивности за счет повышенного дружелюбия), недоверчиво-скептическом (обидчивость, склонность к критицизму, недовольство окружающими, подозрительность, скрытая враждебность) или ответственно-великодушном (выраженная готовность помогать и сочувствовать окружающим, гибкая ролевая «палитра», коммуникабельность, возможно, опосредованное влияние подавленной или вытесненной враждебности) стилях межличностных отношений.

При активно-агрессивном типе поведения преимущественно преобладают процессы активного приспособления и используются прямолинейно-агрессивный (спонтанность, упорство в достижении цели, практицизм, чувство враждебности при противодействии критике в свой адрес, недружелюбие, несдержанность, вспыльчивость), властно-лидирующий (тенденция к доминированию, повышенный уровень притязаний, нетерпение к критике, ориентация в основном на собственное мнение, переоценка собственных возможностей) или независимо-доминирующий (самодовольство, нарциссизм, выраженное чувство собственного превосходства, неадекватно завышенный уровень притязаний, выраженное чувство соперничества) стили взаимоотношений с окружающими.

Сходные данные были получены в исследованиях И.А. Погодина, изучившего проявления агрессии в процессе адаптации к условиям относительной социальной изоляции [13]. В частности, было определено, что начальный период адаптации характеризуется понижением показателей физической и вербальной агрессии, а также повышением косвенной агрессии, негативизма, обиды, подозрительности и чувства вины. Для периода дальнейшей адаптации характерны повышение показателей физической и вербальной агрессии в поведении успешно адаптирующихся индивидов и увеличение интенсивности раздражения, чувства вины, негативизма и обиды в поведении дезадаптированных индивидов.

Таким образом, данные, полученные в собственных и других исследованиях, позволили разработать в окончательном виде схему влияния переживаемых в кризисной ситуации эмоций страха и гнева на агрессивные паттерны поведения (рисунок 2).

 

Рисунок 2. Схема влияния эмоций страха и гнева на агрессивные паттерны поведения

 

Вместе с тем следует отметить, что основные идеи разработанной аффективно-динамической модели не только успешно реализуются в многочисленных исследованиях агрессии в социальных отношениях, но и позволяют понять причины и объяснить механизмы формирования различных психосоматических симптомов.

Многочисленные клинические данные свидетельствуют о том, что человек, который постоянно подавляет свой гнев, не имеет возможности адекватно выразить его в поведении, больше подвержен риску психосоматических расстройств. Невыраженный гнев, хотя и не является единственной причиной психосоматической симптоматики, рассматривается, например, психоаналитиками в качестве этиологического фактора таких заболеваний, как ревматический артрит, крапивница, псориаз, язва желудка, эпилепсия, мигрень, болезнь Рейно и гипертония. Данные последних клинических исследований также показывают, что люди, привыкшие подавлять все негативные эмоции, чаще страдают психологическими и физическими заболеваниями [6].

В недавних исследованиях, посвященных проблемам адаптации, было определено, что индивиды, склонные в кризисной ситуации к гневным эмоциональным реакциям, имеют определенные психосоматические симптомы. Были выявлены значимые корреляционные связи эмоции гнева с такими психосоматическими симптомами, как колебания настроения, желание заплакать; нарушение питания (чрезмерный аппетит); повышенная чувствительность к шуму; нарушения дыхания: одышка, спазмы; сонливость, повышенная потребность в отдыхе; нарушение сна: бессонница; ознобы; у женщин — нарушение любрикации [27].

Кроме того, установлено, что использование механизма подавления (подавленно-агрессивный тип поведения) может приводить к нарушениям питания (отсутствие аппетита), ощущению недостаточности веса, легковесности; покусыванию ногтей, жеванию предметов. Использование механизма замещения (пассивно-агрессивный тип поведения) может вызывать такие симптомы, как боли в области сердца и груди; выдергивание заусенцев, закручивание волос, ковыряние, выдавливание прыщей; колебания настроения, желание заплакать. У индивидов с активно-агрессивным типом поведения, использующих иные механизмы психологических защит, преобладают следующие психосоматические симптомы: проекция — покусывание ногтей, жевание предметов; ощущение недостаточности веса, легковесности; регрессия — колебания настроения, желание заплакать; повышенная чувствительность к шуму; потливость; проблемы пищеварения: боли, рези в животе, рвота; боли в области сердца и груди; покусывание ногтей, жевание предметов; сонливость, повышенная потребность в отдыхе; избыточный вес, ощущение тяжеловесности; повышенная чувствительность к запахам, аллергии; нарушение питания — чрезмерный аппетит; нарушение менструального цикла; нарушение любрикации (у женщин); ознобы.

Заключение

Таким образом, вне зависимости от типа поведения и использования механизмов психологической защиты, переживание гнева носит скорее деструктивный, нежели конструктивный характер. В связи с этим можно считать, что стратегии подавления, сдерживания и даже дозированного отреагирования являются дезадаптивными как на организмическом, так и на межличностном уровнях функционирования индивида.

Как показывает практика [25], наиболее эффективными способами совладания с гневом и агрессией являются психокоррекционные программы, направленные на формирование навыков регуляции и управления указанными эмоциями и моделями поведения.

 

Литература

1.   Божович Л.И. Проблема развития мотивационной сферы ребенка // Изучение мотивации поведения детей и подростков / под. ред. Л.И. Божович, Л.В. Благонадежиной. – М.: Педагогика, 1972. – С.  41.

2.   Василюк Ф.Е. Психология переживания (анализ преодоления критических ситуаций). – М.: МГУ, 1984. – С. 31.

3.   Воловикова В.В. Способы разрешения ситуации фрустрации в зависимости от вида репрезентаций агрессии и переживаемых эмоций // Сборник работ 65-ой научной конференции студентов и аспирантов Белорусского государственного университета: в 3 ч. – БГУ, 2008. – Ч. 1. – С. 257–260.

4.   Гулис И.В. Ожидание последствий проявления агрессии в служебных отношениях // Психологический журнал. – 2010. – № 1(25). – С. 69–74.

5.   Дмитриева Д.Я. Динамические характеристики личности белорусских и латвийских женщин, подвергающихся психологическому насилию в супружеских отношениях: автореф. дис. … канд. психол. наук. – Минск, 2011. – 24 с.

6.   Изард К. Эмоции человека. – М.: МГУ, 1980. – С. 252–334.

7.   Красовская Я.Е. Психологические факторы агрессивного реагирования в ситуации фрустрации // Философия и социальные науки. – 2010. – № 2. – С. 72–77.

8.   Левин К. Намерение, воля, потребность // Левин К. Динамическая психология: избр. труды / пер. с нем. и англ. Д.А. Леонтьева, Е.Ю. Патяевой. – М.: Смысл, 2001. – С. 122–164.

9.   Левин К. Теория поля в социальных науках. – СПб.: Речь, 2000. – 368 с.

10.   Международная статистическая классификация болезней и проблем, связанных со здоровьем; 10-й пересмотр. – Женева: ВОЗ, 1995. – Т. 1. – С. 346, 383.

11.   Неймарк М.С. Направленность личности и аффект неадекватности у подростков // Изучение мотивации поведения детей и подростков / под. ред. Л.И. Божович, Л.В. Благонадежиной. – М.: Педагогика, 1972. – С. 118.

12.   Пархомович В.Б. Психосоциальная адаптация подростков с различной степенью агрессивности: автореф. дис. … канд. психол. наук. – Минск, 2011. – 23 с.

13.   Погодин И.А. Динамика психологических характеристик личности в процессе адаптации в условиях относительной социальной изоляции: автореф. дис. … канд. психол. наук. – Минск, 2002. – 21 с.

14.   Райкрофт Ч. Критический словарь психоанализа. – СПб.: Восточно-Европейский Институт Психоанализа. – 1995. – С. 56.

15.   Рейковский Я. Экспериментальная психология эмоций. – М.: Прогресс, 1979. – С. 42.

16.   Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. – М.: Учпедгиз. – 1940. – С. 385–396.

17.   Симонов П.В. Потребностно-информационная теория эмоций // Вопросы психологии. – 1982. – № 6. – С. 44–56.

18.   Фресс П., Пиаже Ж. Экспериментальная психология. – М.: Прогресс, 1975. – Вып. 5. – С. 140.

19.   Фромм Э. Душа человека. – М.: Республика, 1992. – С. 13–108.

20.   Фурманов И.А. Психодиагностика и коррекция поведенческих нарушений учащихся из различных регионов проживания // Чернобыльская катастрофа: прогноз, профилактика, лечение, и медико-психологическая реабилитация пострадавших: сб. мат. IV Междунар. конф. – Минск, 1995. – С. 378–380.

21.   Фурманов И.А. Психологический анализ нарушений поведения учащихся из различных регионов проживания // Социально-психологическая реабилитация детей и подростков, пострадавших от катастрофы на ЧАЭС: сб. науч. тр. – Минск, 1995. – Вып. 2. – С. 29–37.

22.   Фурманов И.А. Психологические основы диагностики и коррекции нарушений поведения у детей подросткового и юношеского возраста. – Минск: НИО, 1997. – 198 с.

23.   Фурманов И.А. Психология детей с нарушениями поведения: пособие для психологов и педагогов. – М.: Гуманитар. изд. центр ВЛАДОС, 2004. – 351 с.

24.   Фурманов И.А. Агрессия и насилие: диагностика, профилактика и корекция. – СПб.: Речь, 2007. – 480 с.

25.   Фурманов И.А. Тренинг снижения агрессивности как фактора риска психосоматизации // Первичная профилактика психосоматических заболеваний с помощью системы психологических технологий / И.А. Фурманов [и др.]; под ред. И.А. Фурманова; М-во образования РБ, Гом. гос. ун-т им. Ф. Скорины. – Гомель: ГГУ им. Ф. Скорины, 2015. – С. 164–185 с.

26.   Фурманов И.А., Дмитриева Д.Я. Гендерные различия в эмоциональных переживаниях супружеских отношений в семьях с различной степенью психологического  насилия  //  Философия и социальные науки. – 2007. – № 3. – С. 69–74.

27.   Фурманова Н.В. Сравнительный анализ адаптивной и дезадаптивной личности в период ранней взрослости // Психологический журнал. – 2006. – № 1. – С. 33–39.

28.   Фурманова Н.В. Психологические характеристики адаптивной личности в период перехода к ранней взрослости: автореф. дис. … канд. психол. наук. – Ярославль, 2008. – 18 с.

29.   Хекхаузен Х. Мотивация и деятельность. – М.: Педагогика, 1986. – Т. 1. – С. 365–405.

30.   Bandura A. Aggression: A Social Learning Analysis. – Englewood Cliffs, N.J.: Prentice-Hall. – 1973. – 390 р.

31.   Caplan G. Emotional crises // The encyclopedia of mental health. – N.Y. – 1963. – Vol. 2. – Р. 521–532.

32.   Deci E. Intrinsic motivation. – N.Y.: Plenum Press, 1975. – Р. 123.

33.   Gellhorn E. The neurophysiological basis of anxiety: A hypothesis // Perspectives in Biology and Medicine. – 1965. – Vol 8. – P. 488–515.

34.   Haber R.N. Discrepancy from adaptation level as source of affect // J. of Experimental Psychology. – 1958. – Vol. 56. – Р. 17–19.

35.   Janet P. Fear of action as an essential element in the sentiment of melancholia  //  Feelings and emotions / ed. by M.L. Reymert. – Worcester, 1950. – Р. 297–309.

36.   Liddel H.S. Animal origins of anxiety // Feelings and emotions / ed. by M.L. Reymert. – Worcester, 1950. – P. 181–188.

37.   Peretz D. Reaction to loss // Loss and grief: Psychological management in medical practice / ed. by B. Schoenberg, A.C. Carr, D. Peretz [et al.]. – N.Y.: Columbia University Press, 1970. – Р. 3–19.

38.   Personality: Dynamic, Development, and Assessment / I.L. Janis, G.F. Mahl, J. Kagan [et al.]. – N.Y.: Harcourt, Brace and World, 1969. – 895 p.

39.   Plutchik R., Kellerman H., Conte H. A structural theory of ego defenses and emotions // Emotions in personality and psychopathology / ed. by E. Izard. – N.Y.: Plenum Press, 1979. – Р. 229–257.

40.   Roland E., Idsoe T. Aggression and Bullying // Aggressive Behavior. – 2001. – № 27. – P. 446–462.

41.   Tomkins S.S. Affect, imagery, consciousness // The negative affects. – N.Y.: Springer, 1963. – Vol. 2. – Р. 15–41.

42.   Young P.T. The Role of Hedonic Processes in Motivation // Nebraska Symposium on Motivation. 1955 / ed. by M. Jones. – Lincoln: University of Nebraska Press, 1955. – Р. 194.

 

 

Ссылка для цитирования

УДК 159.9:616.89-008.444.9

Фурманов И.А. Генезис расстройств поведения и приспособительных реакций: аффективно–динамическая модель агрессии // Медицинская психология в России: электрон. науч. журн. – 2016. – N 4(39) [Электронный ресурс]. – URL: http://mprj.ru (дата обращения: чч.мм.гггг).

 

Все элементы описания необходимы и соответствуют ГОСТ Р 7.0.5-2008 "Библиографическая ссылка" (введен в действие 01.01.2009). Дата обращения [в формате число-месяц-год = чч.мм.гггг] – дата, когда вы обращались к документу и он был доступен.

 

  В начало страницы В начало страницы

 

Портал medpsy.ru

Предыдущие
выпуски журнала

2016 РіРѕРґ

2015 РіРѕРґ

2014 РіРѕРґ

2013 РіРѕРґ

2012 РіРѕРґ

2011 РіРѕРґ

2010 РіРѕРґ

2009 РіРѕРґ