 |
|
|
 |
 |
 |
 |
Аномия как причина нарушений становления влечений, угрозы здоровью молодежиФесенко Ю.А., Добряков И.В. (Санкт-Петербург, Россия)
Аннотация. Рассмотрены вопросы становления, проявлений и нарушений влечений в детском и юношеском возрасте. Показано, что одной из ведущих причин патологических появлений влечений на современном этапе является аномия. Приводятся наиболее адекватные, применительно к реалиям сегодняшнего дня, определения влечений, потребностей, инстинктов, поведения. На примере влечения самосо-хранения рассмотрены проявления патологического влечения, раскрыто понятие аддикций. Показано, что формирование у детей и подростков агрессивных и аутоагрессивных реакций способствует развитию аддиктивных расстройств, ведет к увеличению количества суицидов молодежи. Приводятся официальные данные о распространенности суицидоопасного поведения среди детей и подростков. Выделяются различные варианты ауто- и гетероагрессивных нарушений: самоповреж-дающее поведение, суицидные намерения, суициды, буллинг и др. Ключевые слова: аномия, влечения, аддикции, суицид
Ссылка для цитирования размещена в конце публикации.
Патология влечений, как и патология перцептивной сферы (восприятия, ощущений), мышления, памяти, воли, эмоциональной сферы, внимания и интеллекта, рассматривается и изучается разделом психиатрии, называемым психопатологией. Говоря о патологии влечений, важно подчеркнуть, что влечения непосред-ственно затрагивают сферу потребностей человека, некоторые из них основаны на наиболее значимых физиологических функциях. Регулируются потребности сознанием, которое способно их оценить, расставить их по приоритетности, чтобы спланировать пути и способы достижения самых значимых для данного индивида жизненных целей, и тем самым эти потребности удовлетворить. В этой связи необходимо сказать об аномии (греч.: a — отрицание, nomos — закон). Термин, предложенный E. Дюркгеймом, использовался для обозначения критического состояния общества в тот период его развития, когда старые нормы перестали действовать, а новые ещё не установились, старые ценности девальвировались, а новые находятся в процессе формирования [1], что приводит к изменению структуры потребностей и способов их удовлетворения. Одной из основных причин появления аномии является бурный поток информации, обрушившийся на общество с развитием Интернета, зачастую противоречивой и, как сегодня принято говорить, «фейковой» (англ. fake —подделка). Во многом именно это обусловило смену эпохи модерна, во время которой происходил поиск причинно-следственных связей, объясняющих происходящее в отношениях людей, в их поведении и в жизни вообще, на эпоху постмодерна, когда повысились требования к доказательству любых утверждений, в том числе и принятых ранее обществом стереотипов, касающихся становления и проявлений влечений. Постмодернизм приводит к аномии. Ему присущи стремление подвергать сомнению очевидные факты, ломка стереотипов, изменения ценностей, формирование новых суждений, отказ от прежних сложившихся представлений о мире. Неопределенность, сомнения приводят к повышению базальной тревоги, что обостряет поиски смысла жизни, ответов на экзистенциальные вопросы, делает их мучительными. Все чаще предпринимаются социально неприемлемые попытки снизить уровень базальной тревоги. Высокая тревога подавляет способность индивидуума делиться чувствами и мыслями личной значимости с другим высоко значимым человеком. Возникает страх интимности, а это — важный фактор риска развития многих проблем с психическим здоровьем. Он провоцирует переживания экзистенциального одиночества, страха смерти, осознания конечности жизни и потери перспектив. Это проявляется поведенческими агрессивными и аутоагрессивными реакциями, формированием новых форм сексуального общения, позволяющих избегать интимности, способствует развитию аддиктивных расстройств, негативно влияет на семейные отношения. Происходит разделение 3-х видов поведения: сексуального, матримониального (относящегося к браку, супружеству), репродуктивного. В результате сексуальная жизнь все реже сопровождается заключением брака и рождением детей. Это является одной из причин демографического кризиса во многих развитых странах, в том числе и в России [2]. Сегодня реальное общение все чаще заменяется виртуальным в Интернете. Растет количество суицидов детей и подростков, расстройств пищевого поведения, что напрямую связано с расстройствами соответствующих влечений [3; 4]. В последние годы отмечается рост психических заболеваний несовершеннолетних. В структуре нервно-психических расстройств у детей и подростков, развивающихся в условиях аномии, все большее значение приобретают именно расстройства влечений. Расстройства влечений в психопатологии детского и подросткового возраста имеют, по мнению В. В. Ковалева, больший удельный вес, чем в психопатологии взрослых [5]. К росту заболеваемости нервно-психическими расстройствами, гетеро- и аутоагрес-сивных тенденций у детей и подростков ведут такие приметы настоящего времени, как внедрение в жизнь различных гаджетов, либерализация сексуальной морали, широкая доступность порнографии, психоактивных веществ. Руководитель отдела эпидемио-логических и организационных проблем психиатрии Центра имени В. П. Сербского Б. А. Казаковцев отмечает рост заболеваемости нервно-психическими расстройствами, связывая их с неблагоприятными социальными факторами, в том числе и с проблемами семейной жизни [6]. В связи с этим изучение влечений становится особо актуальной задачей, решение которой может способствовать распознаванию проявлений нарушений влечений, позволит учитывать их при разработках психопрофилактических мероприятий, а также в поисках наиболее адекватных способов лечения. Сегодня адекватным психопрофилактическим мерам препятствует нечеткость определений, в результате чего в качестве синонимов термина «влечение» используются дефиниции разных понятий. Влечение — это возникающее независимо от сознания субъективное переживание потребности, стимулирующее деятельность человека и придающее ей направленность. Бессознательные влечения во многом определяют особенности психической жизни человека, его поведение, характер. Потребностью называют состояние человека, вызванное испытываемой им нуждой в объектах, важных для его существования и развития, стимулирующее человека к активным действиям. А. Г. Маслоу полагал, что базовые потребности человека могут считаться врожденными или биологически обусловленными, если не всецело, то хотя бы в определенной степени) [7]. Под инстинктом (от лат. instinctus — побуждение) понимается целенаправленная приспособительная деятельность, обусловленная врожденными механизмами и характеризующаяся постоянством ответных реакций на действия определенных раздражителей. Поведение представляет собой совокупность действий, осуществляемых индивидуумом в процессе взаимодействия со средой [8] и определяется способностью изменять эти действия под влиянием внутренних и внешних факторов. Поскольку у детей и подростков лобная кора, отвечающая за разумно-волевую саморегуляцию, недостаточно зрелая, и ее окончательное созревание происходит примерно лишь к 23 годам, то детям и подросткам более свойственны кратковременно-инстинктивные программы поведения, формирование которых зависит в основном от особенностей инстинктов и влечений [9; 10]. В результате, инстинкты — врожденные и общие для всех представителей данного вида формы деятельности — лишь составляют физиологическую основу влечений, потребности активизируют влечения, а влечения, в свою очередь мотивируют и формируют поведение человека [11]. Влечения влияют на реализацию поведения в соответствии с возможностями индивида и с учетом факторов окружающей среды. Именно они выстраивают в сложную цепь целесообразные в конкретной ситуации поведенческие реакции, цель которых —снижение напряженности, обретение комфорта, то есть — удовлетворение влечения. Влечения являются врожденными, однако в процессе онтогенеза они развиваются и становятся более сложными и дифференцированными. На разных этапах развития меняется значимость влечений, их проявления, способы удовлетворения. То, что представляется нормальным на одном этапе развития, может расцениваться как отклонение от нормы на другом. Отношение к способам удовлетворения влечения в разных странах, обществах может отличаться. Перемены в обществе могут приводить к изменениям отношений к формам удовлетворения влечения: нетерпимые ранее становятся допустимыми, некоторые прежние могут стать неприемлемыми. Овладение индивида своими влечениями — важный показатель развития личности, ее зрелости и устойчивости [12]. Патологические проявления различных форм влечений неразрывно связаны друг с другом, детерминируют расстройства других психических функций. Патологическое влечение определяется как сопряженное с инстинктом недостаточно контролируемое сознанием глубинное чувственное побуждение, направленное на определенную цель, сопровождающееся напряженной витализированной (жизненно необходимой) потребностью отреагирования и завершающееся действием с соматопсихическим гедонистическим (когда удовольствие является высшим благом и смыслом жизни) эффектом. Выделяют три клинических варианта патологических влечений: обсессивные, компульсивные и импульсивные влечения, отражающих, прежде всего, особенности динамики их проявлений [2]. При обсессивном влечении возникают желания, которые больной может контролировать в соответствии с ситуацией, в которой он в данный момент находится. При этом направленность таких влечений и способы их удовлетворения часто не соответствуют правилам морали, а не редко и закона. Это часто приводит к выраженным эмоциональным переживаниям человека, пытающегося бороться с обсессиями. Он тяготится неутоленной потребностью, его мысли навязчиво возвращаются к ней. Обсессивные влечения играют большую роль в формировании структуры обсессивно-фобического синдрома. Компульсивное влечение проявляется интенсивным желанием его удовлетворения, представляя собой такое выраженное чувство, какое сравнимо, к примеру, с чувством сильного голода или жажды. При осознании противоречия направленности или желательного способа удовлетворения такого влечения с принятыми в обществе нормами поведения, морали, закона, человек ценой перенапряжения всех внутренних сил пытается сдержать себя от совершения поступка, но испытывает невыносимое чувство не только эмоционального, но и физического дискомфорта («ломку»). В конце концов, он проигрывает борьбу и, даже если поступок асоциален, его совершает. Импульсные влечения связаны с внезапно возникающим влечением, полностью овладевающим сознанием, подчиняющим себе поведение больного. Они непреодолимы и непременно заканчиваются действием, совершающимся без промедлений. Какая-либо внутренняя борьба при этом полностью отсутствует. Зачастую импульсивные поступки внезапны, ничем не обусловлены и даже бессмысленны. В 70-х годах 20-го века был предложен и быстро вошел в обиход термин аддикция (англ.: addiction — зависимость). Ц. П. Короленко называет аддикцией форму патологического влечения человека постоянно совершать действия, позволяющие удовлетворить потребность уйти от реальности путем изменения своего психического состояния [13]. В качестве синонима понятия аддикции нередко используют термин крейвинг (англ.: craving — стремление). В эпоху постмодерна происходит рост количества аддиктивных нарушений и их разнообразия, а также видоизменение поведенческих расстройств и девиаций. Это обусловило выделение новой области знаний — аддиктологии, комплексно изучающей различные формы и типы зависимого (аддиктивного) поведения как психологического, так и психопатологического уровней [14]. Вначале аддикциями называли действия, связанные с использованием психоактивных веществ (химические аддикции), суть которых в стремлении человека вызывать у себя интоксикации с целью изменить настроение, получить новые яркие впечатления. Позднее были выделены нехимические аддикции, при которых цели аддиктов остаются теми же, но достигаются иными путями, без использования психоактивных веществ. При этом нехимические аддикции, встречающиеся не реже химических, могут иметь серьезные последствия. Общими для химических и нехимических аддикций являются сверхценность, рост толерантности, а также выраженные изменения эмоционально-волевой сферы. При удовлетворении влечения возникают положительные эмоции, при невозможности это сделать (состояние абстиненции) — резко отрицательные. Для аддикций характерны внутриличностные конфликты аддикта, конфликты с окружающими и склонность к рецидивам [15]. Описано довольно много вариантов нехимических аддикций, причем процесс их выявлений и описаний продолжается. Выделяют группы социально приемлемых и социально неприемлемых аддикций. Нарушения влечений делятся на количественные (отсутствие, снижение, усиление) и качественные (искажение). По такой же примерно схеме рассматриваются нарушения многих психических функций: восприятия, ощущений, памяти, воли и др. Обычно рассматриваются следующие виды влечений и их нарушений: пищевого, полового, самосохранения и влечение к получению впечатлений. Учитывая актуальность проблемы суицидов, объясняемой ростом случаев суицидов и суицидоопасного поведения детей, подростков и молодежи в последние годы, рассмотрение нарушений влечений целесообразно провести на примере влечения самосохранения. Влечение самосохранения — комплекс возникающих независимо от сознания субъективных переживаний, связанных с необходимостью удовлетворения потребности в безопасности путем обеспечения поддержания жизни, физического выживания, успешного противостояния угрозе нарушения телесных и душевных границ (своей автономии). Удовлетворение влечения самосохранения необходимо ребенку для выживания с самых ранних этапов его развития. Гарантией его безопасности в страшном, огромном и незнакомом мире, в который он попал, является мать. Именно она реагирует на все изменения окружающей среды и способствует приспособлению к ним ребенка. Именно она чувствует появление малейшего дискомфорта, понимает значение примитивных сигналов, которыми младенец пытается о нем сообщить, и возвращает ему состояние комфорта. Таким образом мать, создавая условия личной защищенности ребенка, способствует его развитию, максимально полной реализации его природных познавательных, творческих задатков, усвоению социокультуральных ценностей общества в условии личной защищенности. С возрастом по мере обретения автономности и самостоятельности происходит расширение общения, накопление опыта. Однако при этом увеличивается вероятность возникновения ситуаций, угрожающих нарушению границ, жизни, вырабатываются связанные с этим новые формы защиты. Судить о напряженности влечения самосохранения, степени его удовлетворен-ности или неудовлетворенности, о появлении расстройств влечения можно по эмоциям ребенка и его поведенческим реакциям. С возрастом эти проявления становятся все более и более дифференцированными. Влечение самосохранения тесно связано с представлениями о смерти. До трехлетнего возраста ребенок находится в диадных отношениях с мамой. Он еще не создал границ, отделяющих его от окружающего мира. У него нет представлений о времени, о будущем, а значит — и о смерти. Биологическое рождение младенца — событие, имеющее дату, происходящее в конкретной ситуации. Психологическое рождение — медленно разворачивающийся внутрипсихический процесс сепарации-индивидуации, в результате которого происходит формирование самосознания [16]. Примерно с 5-6 лет ребенок начинается задумываться о смерти, причем не только своей, но и родственников. Однако у большинства детей дошкольного возраста нет понимания необратимости смерти, так как у них еще не сформированы представления о конечности жизни. Поэтому их суицидальное поведение, как правило, инфантильно и не имеет отношения к расстройствам влечения самосохранения. Суицидальные попытки совершаются на фоне высокой базальной тревоги, связаны с обидой, желанием привлечь к себе внимание. Только к 8-9 годам отмечается четкое разграничение понятий жизни и смерти, формируется понимание необратимости смерти, хотя смерть еще и продолжает зачастую оцениваться как временное явление. При этом у многих все же присутствует страх умереть, еще чаще встречается страх смерти родителей. Причинами суицидов у детей 7—10 лет чаще всего являются разводы родителей, смерть близкого человека, животного, ревность к сиблингу, что может быть причиной тяжелых переживаний. Некоторые дети при этом охотно принимают религиозные идеи о бессмертии души, другие создают свои инфантильные гипотезы относительно жизни после смерти. Нередко тема смерти, приобретая для юношей и девушек ореол таинственной романтичности, привлекает. У старших подростков уже достаточно хорошо развиты способности формиро-вания абстрактных понятий. Им свойственны размышления о жизни и смерти, повышенный интерес к этим темам, находящий отражение в молодежной субкультуре (готы, эмо и др.). Их представления о феномене смерти приближаются к представлениям взрослых людей. Понимание конечности собственной жизни и переживания по этому поводу наблюдаются почти у всех девочек, начиная с 12 лет, у мальчиков с 15, однако лишь 20 % подростков осознают, что смерть есть окончательное прекращение физической и духовной жизни. Остальные, так или иначе, отрицают необратимость смертельного исхода, верят в реинкарнацию, в загробную жизнь и т. д. [2]. Поведенческим паттерном влечения самосохранения у лиц с низкой самооценкой и с высокой базальной тревогой можно считать проявление аутоагрессии (греч.: autos — сам; лат.: aggressio — нападение), выражающейся стремлением нанесения себе вреда, физических повреждений, вплоть до создающих угрозу здоровью и жизни. Для таких подростков типичен отказ от активной жизнедеятельности, долга, нежелание пытаться решать личностные и социальные проблемы. Их аутоагрессивные действия сознательно или неосознанно направлены на причинение себе вреда в физической, психической, социальной или духовной областях. Несуицидальные самоповреждающие действия (самопорезы, самоожоги, аутопирсинг и пр.), как правило, не имеют целью покончить с собой, однако служат значимыми признаками совершения суицида. В последние годы отмечается нарастающая тенденция к их учащению, причем теперь чаще у лиц более раннего возраста (в 12-13 лет, а не в 16-17, как это было раньше). Преобладают среди них девушки [17]. Действия, направленные на нанесение физического ущерба своему телу, но имеющие малую вероятность летального исхода, получили в англоязычной литературе название селфхарм (англ.: self — сам; harm — вред) или, в русскоязычной версии, самоповреждения. Самоповреждение с целью лишения себя жизни квалифицируется как суицид. Действия, направленные на самоповреждения, встречаются в качестве симптома при многих нервно-психических расстройствах. Они разнообразны, отличаются степенью брутальности, что объясняется их целями (часто не осознаваемыми). Самоповреждения могут быть демонстративными, но чаще скрываются детьми и подростками, наносятся наедине с собой на участках тела, скрываемых одеждой. Основными признаками самоповреждения как аутоагрессивного акта являются преднамеренность при отсутствии желания суицидального завершения, повторяемость, социальная неприемлемость, чувство тревоги и напряжения перед совершением самоповреждения и облегчения после совершения его [18]. Внешними косвенными признаками скрытых самоповреждений могут быть эмоциональная лабильность с преобладанием сниженного настроения, закрытость, отстраненность, снижение активности, коммуникаций, высказывания о своей непривлекательности, ничтожности. При обнаружении взрослыми следов самоповреждений дети и подростки пытаются ввести их в заблуждение, придумывая версии о происхождении царапин, шрамов (например, об укусах насекомых, кожном зуде). Это связано с негативными реакциями взрослого окружения на самоповреждения детей и подростков, с попыткой свести к минимуму расспросы о причинах таких действий, ответов на которые они не знают. Крайним вариантом аутоагрессии является суицидомания (лат.: sui — себя, caedere — убивать; греч.: mania — влечение) — стремление убить себя. В 2017 году на секции «Профилактика асоциальных явлений: случаи суицидов среди подростков как социальная проблема современного общества» в рамках V Всероссийского Форума «Наши дети. Здоровье детей и факторы, его формирующие» были озвучены основные проблемы и сделаны официальные предложения по профилактике и способам противодействия суицидальным тенденциям у детей и подростков. Сотрудники Городской психиатрической больницы № 3 им. И. И. Скворцо-ва-Степанова провели анализ случаев попыток суицида у подростков с аутоагрессивным поведением, госпитализированных в психиатрический стационар. Результаты исследования показали, что у всех госпитализированных пациентов мужского и женского подростковых отделений ГПБ № 3 за 2017 г. была выявлена аутоагрессия, связанная с влиянием интернет-контентов. В ходе данной работы были проанализированы случаи аутоагрессивного поведения на догоспитальном этапе. Среди всех госпитализированных за год, у 39 (15,9 %) юношей и 32 (17,9 %) девушек, отмечались различные аутоагрессивные действия. У 12 подростков с аутоагрессивным поведением (16,9 %) в анамнезе фигурировало упоминание о закрытой социальной группе «Синий кит». Госпитали-зации этих пациентов пришлись на период с января по май 2017 года, причем в 7 случаях (58,3 %) на март — начало апреля, что по времени совпало с появлением нескольких репортажей о «Синем ките» по телевидению и активным обсуждением темы «групп смерти» в интернете. Упоминание о «Синем ките» в анамнезе пациентов с аутоагрессивным поведением, проходивших лечение на мужском подростковом отделении, было у 2 человек (5,1 % от случаев аутоагрессивного поведения в мужской группе), причем в обоих случаях вступление в группу «Синий кит» было обусловлено желанием подростков «привлечь внимание» своих девушек, которые уже состояли в данной группе (подростки отрицали выполнение заданий «куратора»). Все девушки, не скрывавшие своего участия в «игре», сообщили, что вступили в эту группу «ради интереса», возникшего после ознакомления с публикациями о «Синем ките» в СМИ. Авторы также подчеркивали, что среди 12 подростков, связанных с «Синим китом», подавляющее большинство (11 человек — 91,7 %) имели хронические психические расстройства с ведущими психопатологическими синдромами, имеющими высокую вероятность реализации суицидальных намерений, что является одним из наиболее существенных факторов, увеличивающих вероятность совершения аутоагрессивных действий [19]. В Санкт-Петербургском государственном казенном учреждении здравоохранения «Центр восстановительного лечения «Детская психиатрия» имени С. С. Мнухина (далее — Центр) основным звеном в такой работе является отделение медико-социально-психологической и психотерапевтической помощи с «Телефоном доверия». Оно предназначено для оказания психологической, психотерапевтической, психиатри-ческой и профилактической помощи детям и подросткам, находящимся в трудной жизненной ситуации, и обратившимся в связи с кризисными и иными опасными состояниями. Основной задачей службы Детского Телефона Доверия (ДТД) с общероссийским номером телефона 8-800-2000-122 является оказание помощи детям и подросткам с суицидальными намерениями и профилактика суицидального поведения среди несовершеннолетних. Экстренная психологическая помощь по Детскому Телефону Доверия несовер-шеннолетним и их близким оказывается психологами, имеющими специализацию по медицинской психологии и прошедшими специализированное сертифицированное обучение по оказанию помощи несовершеннолетним по телефону, а также по суицидологии. При обращениях за помощью к психологам ДТД родителей по поводу изменения поведения их детей, выявления у них самоповреждений, часто оказывалось, что эти дети состоят в так называемых «группах смерти». Доступность психологической помощи по телефону обеспечивает одно из важных направлений в профилактике суицидального поведения, что отражается в количестве обращений по данной проблеме [20]. С 2010 года это количество растет ежегодно: с 81 в 2010 до 382 в 2020 году. По официальным данным организационно-методического отделения Центра в 2021 году был отмечен почти двукратный рост звонков с суицидальной тематикой на Детский Телефон Доверия (ДТД) — 606 против 382 в 2020 году. Ниже приводим данные анализа за 3 последних года, полученные от службы ДТД (табл. 1). Важным направлением в профилактике суицидального поведения несовершен-нолетних является своевременное оказание им психологической помощи в различных драматических событиях в их жизни, таких как физическое и сексуальное насилие, ситуация острого горя, семейные и школьные конфликты, конфликты с друзьями и сверстниками, буллинг и моббинг, неразделенная любовь, беременность и другие непростые жизненные ситуации. Кроме этого, психологами ДТД осуществляется работа по обнаружению опасного для детей и подростков интернет-контента в телекоммуникационной сети Интернет. За 2021 год ими было просмотрено 4598 сайтов и были выявлены 638 опасных сайтов, из которых: 338 сайтов, популяризирующих употребление ПАВ; 38 сайтов с тематикой порнографического характера, 262 сайта, содержащих тематику самоповреждающего, рискованного и суицидоопасного поведения. Данные о подобных сайтах были переданы в соответствующую службу Роспотребнадзора.
Таблица 1. Сравнительные данные количества
обращений на ДТД ЦВЛ «Детская психиатрия» имени
С. С. Мнухина за период с 2019 
Стремление к нанесению вреда, физических повреждений отдельному лицу, группе лиц или всему окружающему называется гетероагрессией (греч.: heteros — другой; лат.: aggressio — нападение). Если гетероагрессивные реакции неадекватны ситуации, они становятся деструктивными. Как правило, это является следствием повышения влечения самосохранения у человека, проживающего в неблагоприятных условиях. Это выражается в увеличении уровня тревоги без достаточного для этого повода: излишней настороженностью и готовностью к быстрым агрессивным реакциям при непредвиденном изменении ситуации, при малейшем появлении в окружающей среде чего-то незнакомого или непонятного. У таких людей выражена экстрапунитивность (лат.: еxter — внешний; punitio — месть) — склонность считать виновными в неудачах других людей, не признавать даже очевидной своей вины, не чувствовать смущения, стыда, раскаяния. По этим же причинам возникает стремление издеваться над слабыми («тролить»), принимающее форму буллинга (англ.: bully — драчун, грубиян), характеризующееся умышленными, враждебными, регулярно повторяющимися действиями по отношению к одному из членов коллектива, или моббинга, (англ.: mob — толпа) выражающегося враждебным, неэтичным отношением группы людей, направленным против конкретного человека [2]. Нередко человек, в одной ситуации являющийся жертвой буллинга (например, семейного), в другой становится буллером (например, в классе), проявляя агрессию к слабому однокласснику. Буллинг и моббинг могут быть как причиной, так и следствием повышения влечения самосохранения, могут приводить жертву к суициду. Именно подобные нарушения влечения самосохранения типичны в ситуации аномии и повышенной базальной тревоги в обществе, и приводят в результате к росту агрессивности. При этом и аутоагрессивное, и гетероагрессивное поведение могут привести человека к изоляции в обществе и стать основой суицидального поведения. Крайности сходятся. Аутоагрессивность свойственна для лиц с низкой самооценкой, чувствующих себя неудачниками («лузерами»), не видящих перспектив. От жизни они не ждут ничего хорошего, воспринимают ее как мучение. Постоянные переживания возможных опасностей, неспособности им противостоять в связи с собственной ничтожностью приводят к желанию прекратить свое существование. Часто это происходит на высоте аффекта. Сутью гетероагрессивного поведения является стремление защитить себя, доказать себе и окружающим свою значимость. Нередко это удается сделать путем унижения, побоев слабых. Это приводит к снижению тревоги на какое-то время, но потом она возвращается. Итогом такого поведения может стать изоляция и одиночество, переживание которых обостряет гетероагрессию. Напряжение гетеро-агрессивного настроя на короткое время могут снизить агрессивные компьютерные игры («стрелялки»), к ним через какой-то промежуток времени появляется тяга, стремление. Для гетероагрессивности характерны приверженность к крайне брутальным взглядам и действиям, отсутствие толерантности, абсолютная нетерпимость к другим мнениям, что приводит к экстремистским насильственным проявлениям, совершаемым отдельными лицами и организованными группами. Базальная тревога снижается, если удается создать образ врага и бороться с ним. Гетероагрессия может иметь разную направленность, например, расовую, национальную, религиозную, социальную, политическую и др. Последнее время все чаще встречаются группы, декларирующие борьбу за толерантность, экологию, права человека, справедливость, имеющие, однако, при этом все признаки экстремизма: неспособность идти на компромиссы, нетерпимость к чужому мнению, брутальность вербальных и физических неконст-руктивных гетероагрессивных проявлений. Одной из форм проявления такого экстремизма, связанного с повышенным влечением самосохранения, проявляющимся высоким уровнем тревоги и агрессивности в обществе, является неформальное объединение подростков АУЕ («арестантский уклад един» или «арестантское уркаганское единство»). Это и название, и девиз субкультуры, которая пропагандирует среди несовершеннолетних с помощью социальных сетей воровские и тюремные понятия, правила жизни по «воровским понятиям». Они вымогали у сверстников деньги, якобы на «воровской общак», для поддержки преступников, отбывающих сроки наказания в местах лишения свободы. Участники движения причастны к преступлениям, организации бунтов и побегов из мест лишения свободы, массовым беспорядкам, распространению экстремистских материалов в интернете. Способствовало развитию этой криминальной подростковой субкультуры обилие на телевизионных экранах криминальных сериалов, имеющих высокие рейтинги. Их героями были сильные, смелые, обаятельные и удачливые бандиты [3]. В 2016 году ответственный Секретарь Совета при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека секретарь Я. В. Лантратова сделала заявление, в котором сообщила, что подростково-молодежная криминальная субкультура АУЕ выявлена в учебных заведениях 18 регионов России, в том числе в Бурятии, в Московской, Челябинской, Ульяновской и Тверской областях, а также в Забайкальском и в Ставропольском краях*. В связи с этим Генпрокуратура России приняла решение усилить надзор за профилактикой вовлечения подростков в криминальные субкультуры и распространению идеологии АУЕ. В августе 2020 года Верховный суд России признал движение АУЕ экстремистской организацией и запретил ее на территории РФ [21]. На фоне постоянной выраженной гетероагрессии переживание непризнанности и экзистенциального одиночества может проявляться и аутоагрессией. Сочетание ауто- и гетероагрессии с явными признаками экстремизма порождает явление, получившее название «колумбайн» (данная организация является террористической и запрещена на территории РФ), при котором человек решается на самоубийство, но перед его совершением реализует в реальном времени ситуации из любимых агрессивных компьютерных игр с массовыми убийствами. Немаловажную роль в этих случаях играет уверенность колумбайнера в том, что он, совершив массовое убийство, докажет всем, что он «не тварь дрожащая», что он прославится, про него будут рассказывать по телевизору, писать в газетах. «Колумбайн» — название школы в американском штате Колорадо, в которой 20 апреля 1999 года произошло спланированное нападение двух старшеклассников, вооруженных стрелковым оружием, на учеников и школьный персонал. На белой футболке одного из них была надпись «Nature Selection» («Естественный отбор»). Застрелив 13 человек и ранив 23, нападавшие покончили с собой. Трагедия вызвала интерес и получила широкий резонанс во всем мире, обсуждалась в Интернете. Были созданы жестокие видеоигры со схожим сюжетом. При осуществлении мониторинга сети Интернет, была выявлена специфическая группа, посвященная «колумбайну», ненависти к школе и людям, как таковым. Анализ страницы выявил тематические фотографии и преимущественно положительную оценку действий колумбайнеров [22]. Подсчитано, что за полтора десятилетия, прошедших со дня трагедии в Колорадо, на американские школы было совершено 74 нападения, которые по тем или иным признакам копировали бойню в «Колумбайне». В других странах, включая Россию. Помимо широко известных в недавнем прошлом кровавых событий подобного рода (5 сентября 2017 года в подмосковном городе Ивантеевка 15-летний Михаил П. открыл стрельбу в одноклассников из пневматического пистолета, пытался взорвать самодельную бомбу, подросток состоял в тематических группах соцсетей, посвя-щенных событиям в американской школе «Колумбайн»; 17 октября 2018 года 18-летний Владислав Р. заложил взрывное устройство в здании Керченского политехнического колледжа, в котором учился на 4 курсе, затем открыл стрельбу по учащимся и сотрудникам колледжа, после чего застрелился, в результате взрыва и стрельбы погиб 21 человек, пострадали всего 67 человек, на убийце была белая футболка с надписью «Ненависть»), 26 сентября 2022 года произошло новое массовое убийство: утром в школу № 88 в Ижевске ворвался мужчина 1988 года рождения. Он открыл стрельбу, правоохранители пытались задержать нападавшего — он отстреливался от них, и в итоге покончил с собой. Как сообщили в СК, убийца, покончивший с собой, был одет в майку с нацистской символикой и балаклаву, а на обоймах с патронами красной краской было написано «Ненависть». Преступник был вооружен двумя травматическими пистолетами, переделанными под боевые патроны. Со слов очевидцев, преступник был во всем черном, в черной маске с вырезом, как у ОМОНа, стрелять начал сразу же, как только зашел в здание школы, без криков, без требований. Сначала выстрелил в охранника, потом стал стрелять в окружающих детей и взрослых. Дети закрылись в классах, а убийца «ходил по коридору, кричал что-то несвязное и стучался в дверь». Погибли 17 человек, в том числе 11 детей и шесть взрослых, еще 24 получили ранения. Преступником оказался Артём Казанцев, 34 лет, бывший ученик и выпускник этой школы. Как заявил министр просвещения Сергей Кравцов, преступник стоял на психиатрическом учете. По данным СК России он готовился к своему преступлению на протяжении года. Полиция изъяла пять мобильных телефонов и компьютер из дома стрелка. Там он сохранил предсмертную записку. Именно в этом послании говорилось, что мужчина готовился к массовому убийству более года, закупал оружие, тщательно и долго выбирал место. Он подробно описал процесс нелегальной закупки пистолетов. Среди объектов для совершения преступления выделял детские сады, школы, военкоматы. Казанцев пояснял в записке, что аполитичен и не религиозен. Он просто чувствовал исключительно ненависть ко всем людям. Таким образом, суицид может быть следствием как ауто-, так и гетероагресии, а также их сочетания. К. Ясперс отмечал, что повышенное влечение самосохранения часто во многом определяет патоморфоз и формирует клиническую картину психических нарушений у детей и подростков с формирующимися конституцио-нальными и органическими психопатиями, а также при патохарактерологических формированиях личности по аффективно-возбудимому, эпилептоидному, неустойчи-вому, истероидному, гипертимному типам [23]. Агрессивные действия, неразрывно связанные с выраженными психическими нарушениями мышления, восприятия и других психических функций, являются патологическими. Сегодня совершенно понятно, что при расстройстве психических функций направленность влечения может привести к противоречию с моральными и/или социальными нормами, нередко и к нарушению (вплоть до уголовного характера) их. Следует согласиться с ведущими отечественными детскими психиатрами (Г. Е. Суха-рева, В. В. Ковалев, В. И. Гарбузов, А. Е. Личко, Ю. А. Александровский и др.) в том, что расстройства влечений нередко формируются именно в детском и подростковом возрасте (особенно в пубертатном периоде), и сопровождаются девиантным и делинквентным поведением. Девиантное (от лат. deviatio — отклонение) поведение не является противо-правным, не приводит к нарушению закона, но выражается в невыполнении или в непризнании общепризнанных нравственных, социально одобряемых форм поведения, нередко сопровождаясь гетероагрессией. Делинквентное (от лат. delinquo — совершить проступок, провиниться) поведение тоже может сопровождаться гетероагрессией, но в отличие от девиантного, оно асоциально. Критерием при его диагностике служит факт нарушения закона и подлежащие уголовному преследованию деяния, совершенные этим человеком. И девиантное, и делинквентное поведение могут включать медицинский аспект (отклонение по оси здоровье — предболезнь — болезнь) и социально-психологический аспект (социализация — дезадаптация — изоляция). Сложность оценки девиантного и делинквентного поведения в ситуации аномии связана с тем, что нормативные оценки, законы могут меняться со временем, причем различным образом в разных обществах, странах. Если сначала при делинквентном поведении имеют место цепь поступков, провинностей, мелких правонарушений, отличающихся от криминала, то далее начинаются, как правило, школьные прогулы и приобщение к асоциальной группе сверстников, что заканчивается мелким хулиганством, издевательством над младшими и животными, отнятием денег у малышей, угонами велосипедов, мошенничеством, мелкими спекулятивными сделками и т. п., что приобретает уже не только административную, но и уголовную меру ответственности, становясь предметом рассмотрения в судебно-психиатрической практике. В основе изменений поведения как девиантного, так и делинквентного характера лежит изменение влечения самосохранения, которое нередко сочетается с различными нарушениями психических функций и с другими психопатологическими синдромами, взаимно усиливая друг друга. Их изучение требует особого внимания, поскольку эта задача крайне актуальна и ее решение повысит эффективность профилактических, лечебных и социально-коррекционных мероприятий.
Примечания _______________________ * http://67.rospotrebnadzor.ru/content/143/3482/ Пресс-релиз Федеральной службы по проблеме самоубийств в РФ. ↑
Список источников 1. Дюркгейм Е. Самоубийство: Социологический этюд / пер. с франц. с сокр.; под ред. В.А. Базарова. – М.: Мысль, 1994. – C. 164. 2. Добряков И.В., Фесенко Ю.A. Влечения детей и подростков: становление, развитие, отклонения. – СПб.: Проспект Науки, 2022. – 300 с. 3. Добряков И.В. Кризисные состояния как следствие особенностей становления полового влечения у детей и подростков в эпоху постмодернизма // XVII Мнухинские чтения. Научная конференция с международным участием «Организация детской психиатрической помощи: история и современные тенденции развития», 7 ноября 2019 года. Сборник статей / под общ. ред. Ю.А. Фесенко, Д.Ю. Шигашова. – СПб.: Экслибрис Принт, 2019. – С. 48–51. 4. Фесенко Ю.А., Холмогорова А.Б. Случаи суицидов среди подростков как социальная проблема: по следам V всероссийского форума «Наши дети. Здоровье детей и факторы, его формирующие» // Консультативная психология и психоте-рапия. – 2017. – Т. 25, № 2. – С. 188–193. doi:10.17759/cpp.2017250212 5. Ковалев В.В. Семиотика и диагностика психических заболеваний у детей и подростков. – М.: Медицина, 1985. – 288 с. 6. Казаковцев Б.А. Профилактика в эпидемиологических исследованиях психического здоровья (обзор литературы) // Психическое здоровье. – 2019. – № 8. – С. 47–57. 7. Маслоу А.Г. Мотивация и личность / пер. с англ. – СПб: Евразия, 2001. – 478 с. 8. Энциклопедический словарь медицинских терминов: в 3 т. – М.: Советская энциклопедия, 1983. – Т. 2. – 448 с. 9. Маркова Н.Е., Римашевская Н.М., Смакотина Н.Л. Типология модификаций девиантного поведения в молодежных субкультурах // Народонаселение. – 2010. – № 1. – С. 85–97. 10. Шевченко Ю.С. «Конституционально-глупые» и «конформные»: сегодняш-ний взгляд на забытую тему // Психическое здоровье. – 2020. – № 10. – С. 75–82. 11. Ребер А. Большой толковый психологический словарь: в 2 т. – М.: Вече, АСТ, 2000. – Т. 1: А–О. – 592 с. 12. Толстых Н.Н. Влечение // Справочник по психологии и психиатрии детского и подросткового возраста / под ред. С.Ю. Циркина. – 2-е изд., перераб. и доп. – СПб.: Питер, 2004. – С. 18–19. 13. Короленко Ц.П., Дмитриева Н.В. Аддиктология: настольная книга / под ред. В.В. Макарова. – М.: Общероссийская профессиональная психотерапевтическая лига; Институт консультирования и системных решений. – 2012. – 536 с. 14. Менделевич В.Д., Зобин М.Л. Аддиктивное влечение. – М.: МЕДпрессин-форм, 2012. – 264 с. 15. Егоров А.Ю. Нехимические зависимости. – СПб.: Речь, 2007. – 190 с. 16. Малер М.С., Пайн Ф., Бергман А. Психологическое рождение человеческого младенца: Симбиоз и индивидуация / пер. с англ. – М.: Когито-Центр, 2018. – 413 с. 17. Асимметрии ЭЭГ у пациенток юношеского возраста при депрессиях с разными видами аутоагрессивного поведения / Е.В. Изнак, Е.В. Дамянович, Н.С. Левченко [и др.] // Психиатрия. – 2020. – Т. 18, № 3. – С. 14–21. doi: 10.30629/ 2618-6667-2020-18-3-14-21 18. Pattison E.M., Kahan J. The deliberate self-harm syndrome // The American Journal of Psychiatry. – 1983. – Vol. 140, no. 7. – Р. 867–872. doi: 10.1176/ajp. 140.7.867 19. Подростковая аутоагрессия и деструктивные интернет-контенты / А.Г. Соф-ронов, Е.Ю. Абриталин, А.Е. Добровольская [и др.] // XVI Мнухинские чтения. Научная конференция с международным участием «Кризисные состояния в детской психиатрической практике», 22 ноября 2018 года. Сборник статей / под общ. ред. Ю.А. Фесенко, Д.Ю. Шигашова. – СПб.: Экслибрис Принт, 2018. – С. 112–116. 20. Фесенко Ю.А. Суицидоопасное поведение у несовершеннолетних: анализ и профилактика // Детская медицина Северо-Запада. – 2018. – Т. 7, № 1. – С. 328–329. 21. Информационно-коммуникационный сервис «ЭФИР» Генеральной прокура-туры Российской Федерации [сайт]. – URL: http://efir.genproc.gov.ru 22. Армер Л.А. Экстремизм и социальные сети. Противодействие преступлениям и их профилактика в Интернете // Деформация правосознания и поведения несовершеннолетних как объективная причина проявления экстремизма и терроризма: сб. матер. конф. / под ред. И.В. Добрякова, А.Н. Суслина. – СПб: ГБПОУ «ОМЛ», 2019. – С. 48. 23. Ясперс К. Необусловленные действия, ведущие за пределы наличного бытия // Суицидология: прошлое и настоящее: проблема самоубийства в трудах философов, социологов, психотерапевтов и в художественных текстах / сост. А.Н. Моховиков. – 2-е изд. – М.: Когито-Центр, 2013. – С. 72–88.
References 1. Durkheim E. Samoubiistvo: Sotsiologicheskii etyud [Suicide: Sociological etude]. Moscow, Mysl' Publ., 1994, p. 164. 2. Dobryakov I.V., Fesenko Yu.A. Vlecheniya detei i podrostkov: stanovlenie, razvitie, otkloneniya [The drives of children and adolescents: formation, development, deviations]. St. Petersburg, Prospect Nauki Publ., 2022. 300 p. 3. Dobryakov I.V. Crisis states as a consequence of the peculiarities of the formation of sexual desire in children and adolescents in the era of postmodernism. XVII Mnukhinskie chteniya. Nauchnaya konferentsiya s mezhdunarodnym uchastiem "Organizatsiya detskoi psikhiatricheskoi pomoshchi: istoriya i sovremennye tendentsii razvitiya", 7 noyabrya 2019 goda. Sbornik statei [XVII Mnukhin readings. Scientific conference with international participation "Organization of child psychiatric care: history and current development trends". November 7, 2019. Collection of articles]. St. Petersburg, Ekslibris Print Publ., 2019, pp. 48–51. (In Russ.). 4. Fesenko Y.A., Kholmogorova A.B. Suicides Among Adolescents As A Social Problem: 5th All-Russian Forum "Our Children. Children’s Health And Its Factors". Konsul'tativnaya psikhologiya i psikhoterapiya – Counseling Psychology and Psycho-therapy, 2017, vol. 25, no. 2, pp. 188–193. (In Russ). doi: 10.17759/cpp.2017250212 5. Kovalev V.V. Semiotika i diagnostika psikhicheskikh zabolevanii u detei i podrostkov [Semiotics and diagnosis of mental diseases in children and adolescents]. Moscow, Meditsina Publ., 1985. 288 p. 6. Kazakovtsev B.A. Prevention in epidemiological studies of mental health (literature review). Psikhicheskoe zdorov'e, 2019, no. 8, pp. 47–57. (In Russ.). 7. Maslow A.H. Motivation and Personality. New York, NY: Harper and Brothers, 1954. 411 p. (Russ. ed.: Maslou A.G. Motivatsiya i lichnost'. St. Petersburg, Evraziya, 2001. 478 p.). 8. Entsiklopedicheskii slovar' meditsinskikh terminov. V 3 t. [Encyclopedic Dictionary of Medical Terms (in 3 volumes)]. Moscow, Sovetskaya entsiklopediya Publ., 1983. Vol. 2. 448 p. 9. Markova N., Rimashevskaya N., Smakotina N. Typology of modifications of deviant behaviour in youth sub-cultures. Narodonaselenie – Population, 2010, no. 1, pp. 85–97. (In Russ.). 10. Shevchenko Yu.S. "Constitutionally stupid" and "conformal": today's view on a forgotten topic. Psikhicheskoe zdorov'e, 2020, no. 10, pp. 75–82. (In Russ.). 11. Reber A.S. The Penguin Dictionary of Psychology. Penguin Press, New York, 1995. (Russ. ed.: Reber A. Bol'shoi tolkovyi psikhologicheskii slovar': v 2 t. Moscow, Veche, AST, 2000. T. 1: А–О. 592 p.). 12. Tolstykh N.N. Attraction. In: Tsirkin S.Yu., ed. Spravochnik po psikhologii i psikhiatrii detskogo i podrostkovogo vozrasta [Handbook of psychology and psychiatry of childhood and adolescence]. 2nd edition. St. Petersburg, Piter Publ., 2004. pp. 18–19. (In Russ.). 13. Korolenko Ts.P., Dmitrieva N.V. Addiktologiya: nastol'naya kniga [Addictology: a handbook]. Moscow, 2012. 536 p. 14. Mendelevich V.D., Zobin M.L. Addiktivnoe vlechenie [Addictive attraction]. Moscow, MEDpressinform Publ., 2012. 264 p. 15. Egorov A.Yu. Nekhimicheskie zavisimosti [Non-chemical dependencies]. St. Petersburg, Rech' Publ., 2007. 190 p. 16. Mahler M.S., Pine F., Bergman A. The Psychological Birth of the Human Infant. Symbiosis and Individuation. New York, Basic Books, 1975. 308 p. (Russ. ed.: Maler M.S., Pain F., Bergman A. Psikhologicheskoe rozhdenie chelovecheskogo mladentsa: Simbioz i individuatsiya. Moscow, Kogito-Tsentr Publ., 2018. 413 p.). 17. Iznak E.V., Damyanovich E.V., Levchenko N.S., Oleichik I.V., Iznak A.F. EEG asymmetries in depressive female adolescents with different kinds of auto-aggressive behavior. Psikhiatriya – Psychiatry, 2020, vol. 18, no. 3, pp. 14–21. (In Russ.). doi: 10.30629/ 2618-6667-2020-18-3-14-21 18. Pattison E.M., Kahan J. The deliberate self-harm syndrome. The American Journal of Psychiatry, 1983, vol. 140, no. 7, pp. 867–872. doi: 10.1176/ajp.140.7.867 19. Sofronov A.G., Abritalin E.Yu., Dobrovol'skaya A.E., Pashkovskii V.E., Medvedeva P.M., Efimova E.Yu. Adolescent autoaggression and destructive Internet content. XVI Mnukhinskie chteniya. Nauchnaya konferentsiya s mezhdunarodnym uchastiem "Krizisnye sostoyaniya v detskoi psikhiatricheskoi praktike", 22 noyabrya 2018 goda. Sbornik statei [XVI Mnukhin readings. Scientific conference with international participation "Crisis conditions in child psychiatric practice". November 22, 2018. Collection of articles]. St. Petersburg, Ekslibris Print Publ., 2018, pp. 112–116. (In Russ.). 20. Fesenko Yu.A. Suicidal behavior in minors: analysis and prevention. Detskaya meditsina Severo-Zapada, 2018, vol. 7, no. 1, pp. 328–329. (In Russ.). 21. Information and communication service "ETHER" of the Prosecutor General's Office of the Russian Federation [website]. URL: http://efir.genproc.gov.ru 22. Armer L.A. Extremism and social networks. Countering crimes and their prevention on the Internet. Deformatsiya pravosoznaniya i povedeniya nesovershenno-letnikh kak ob"ektivnaya prichina proyavleniya ekstremizma i terrorizma. Mater. konf. [Collection of materials of the conference "Deformation of legal awareness and behavior of minors as an objective cause of extremism and terrorism"]. St. Petersburg, 2019, p. 48. (In Russ.). 23. Jaspers K. Neobuslovlennye deistviya, vedushchie za predely nalichnogo bytiya Unconditioned actions leading beyond the limits of existence [Unconditioned actions leading beyond the limits of existence]. In: Mokhovikov A.N., comp. Suitsidologiya: proshloe i nastoyashchee: problema samoubiistva v trudakh filosofov, sotsiologov, psikhoterapevtov i v khudozhestvennykh tekstakh [Suicidology: past and present: the problem of suicide in the works of philosophers, sociologists, psychotherapists and in literary texts]. 2nd edition. Moscow, Kogito-Tsentr Publ., 2013, pp. 72–88.
Для цитирования УДК 159.9 Фесенко Ю.А., Добряков И.В. Аномия как причина нарушений становления влечений, угрозы здоровью молодежи // Медицинская психология в России: сетевой науч. журн. – 2023. – T. 15, № 3. – С. 5. – URL: http://mprj.ru (дата обращения: чч.мм.гггг).
Anomie as a cause of disorders in the formation of drives, threats
to
|
||||
В начало страницы
|
|
|
|
|
Предыдущие |
|
|